Армвоенюрист, позже - генерал-полковник юстиции. Одна из самых зловещих фигур в окружении Сталина. Родился в Риге в обеспеченной семье. Об отце почти ничего не известно, мать - литератор. После окончания реального училища поступил на коммерческое отделение Политехнического института. В 1915 г. был мобилизован в армию. Участник Первой мировой войны, подпоручик саперного батальона. С 1918 г. - в наркомате внутренних дел (под началом первого наркома Г. Петровского). Заведующий финансовым отделом НКВД.
Ульрих начинал в петроградской ЧК под началом Я. Агранова как авантюрист и провокатор, причастный к выдуманной операции «Вихрь». В 1921 г. они вместе сфальсифицировали так называемое «Себежское дело» и продвинулись по службе. Надо полагать, это была не единственная «липа» Ульриха (Петров М. В дополнение к «Делу Н.С. Гумилева» //Новый мир. 1990. № 5. С. 264; Поварцов С. Причина смерти-расстрел. М., 1996. С. 173). Впервые как юрист стал известен на процессе в Ярославле (1922). С августа 1924 г. - член Военной коллегии Верховного суда СССР, председательствовал на процессе по делу Б. Савинкова. Хотя Ульрих и не имел юридического образования, в 1926 г. он сменил В.А. Трифонова1 на посту Председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР.
После убийства СМ. Кирова в декабре 1934 г., «подключился» к подписанию смертных приговоров, сблизился со Сталиным. К 1937 г. устные и письменные отчеты Ульриха перед вождем стали почти ежедневным делом. В конце 1930-х годов председательствовал на процессах «контрреволюционной военно-фашистской организации», «право-троцкистского центра», но чаще всего - на закрытых заседаниях Военной коллегии. Подписал санкции на расстрел Ягоды, Ежова. «Это была живая составная часть сталинской гильотины», - говорит о нем Д. Волкогонов (Триумф и трагедия // Октябрь. 1988. № 12. С. 121). Штрихи к портрету «судьи-убийцы» находим у А. Солженицына. «Он не пропускает случая пошутить не только с коллегами, но и с заключенными (ведь это человечность и есть! Новая черта, где это видано?). Узнав, что Сузи2 - адвокат, он ему с улыбкой: „Вот и пригодилась вам ваша профессия!"» (Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ: опыт художественного исследования. 1-11. М., 1991. С. 261).
С 1948 г. Ульрих - начальник курсов усовершенствования при Военно-юридической академии. Скончался в своей постели; похоронен на Новодевичьем кладбище. В некрологе было сказано: «Товарищ Ульрих всегда сочетал беспощадную репрессивность к врагам народа с принципами революционной законности».
Ульрих всегда был вежлив, малословен и бессердечен. К нему многие обращались за помощью, но безрезультатно. Большую часть жизни жил не дома, а в номере люкс гостиницы «Метрополь». Единственная страсть, которая поглощала его, - коллекционирование бабочек и жуков.
Нам выпало жить в весьма неспокойное, а главное - подлое время продолжительный. Глас вопиющего в пустыне о том, что если дальше так пойдет, то судьи погубят и себя, и страну, кроме пустых разговоров наверху, ни к чему существенному не привел. Как результат, Украина сегодня - посмешище для всего мира, у нас уже рейдерской атакой захватывают и Конституционный суд. Откуда это все безобразие, откуда среди судей берутся экземпляры, в душе которых совести меньше, чем грязи под ногтями? Почему нет в Украине справедливости, а о чести обличенных властью лиц уже просто никто и не вспоминает?
Дурная наследственность
Как известно, просто так ничего не бывает. Взяв взаймы советское судейство, номенклатурная Украина жила хорошо до тех пор, пока все было ничьим и, к тому же, плохо лежало. Как только все, в основном, стало чьим, а аппетиты особо одаренных товарищей никак не унимались, в дело пошло умелое законотворчество и не менее умелое судейство. Как результат, лозунг: судиться даром – даром судиться, стал у нас уже фактически официальной доктриной. Судейство как важнейшая отрасль нормально функционирования государства свое предназначение, как и авторитет в народе, окончательно утратило. При этом не комплексуя!
Неужели это украинская Независимость на тысячелетний институт суда так нехорошо подействовала? К сожалению, это частично так - квази-независимость и вправду из подобия хоть какого-то суда по-советски, в угоду номенклатурной знати успела сделать полную карикатуру на судопроизводство. Но ведь подобный период судебной карикатуры, к тому же жестокой и бесчеловечной, в истории уже был. Сталин и его подручные, конечно, - нехорошие люди, но были при них деятели, судьями называемые. Кстати, вождь всех народов был педантом и расстреливал не просто так, а исключительно по четко оформленному судебному приговору.
Наибольшим мастером подобных приговоров был Ульрих. Чтобы не быть голословным, цитата из газеты «Московские новости» с откликом на 55-ю годовщину смерти упомянутого судьи. «7 мая 1951 г. Умер генерал-полковник юстиции Василий Васильевич Ульрих (р. 1889). С 1926 г. председатель Военной коллегии Верховного суда, подписал около 30 тыс. расстрельных приговоров. На рассмотрение дела он в среднем тратил 15 минут, приговоры приводились в исполнение немедленно. Осужденных, заинтересовавших его лично, он любил расстреливать собственноручно»…
Вот такой вот, скажем, рыцарь, без страха и упрека!
Впрочем, главное не это. Ведь надрываясь в качестве главного по социалистическому правосудию, товарищ Ульрих последовательно пережил товарищей по части инквизиции: Дзержинского, Менжинского, Ягоду и Ежова. Кроме того, он умудрился умереть в своей постели в период, когда двух других инквизиторов, Берию и Абакумова, то ли расстреляли, то ли запытали в их собственных ведомствах.
Каков поп, таков приход
Что же это за такой способный товарищ Ульрих? Родился он в Риге в семье почетных (т.е. очень зажиточных) граждан. О роде занятий папы история умалчивает, мама же баловалась литературой. К 1908 году потянуло его в эсеры, т.е. социалисты-революционеры, а затем в большевики. Правда, тут следует отметить, что в годы I мировой войны, в отличие от множества других собратьев по партии, палки в колеса Родине Ульрих не вставлял, а служил в саперном батальоне. Дослужился до подпоручика.
Кстати, к 1914 году он не только «идеей» занимался, но и успел закончить Рижский политехнический институт.
С началом революции - в ЧК. Трудился по финансовой части. Но очень скоро, как утверждают биографические энциклопедии, преуспел в «авантюризме и провокациях». В чем они заключались, биографы особо не распространялись. Поэтому пришлось покопаться в материалах, и выйти на начальника и учителя, а скорее, подельника Василия Ульриха по фамилии Агранов.
Вот этот самый товарищ Яков Саулович Агранов (так себя сам для народа назвал Янкель Шмаевич Соренсон), отработал на практике все вопросы деятельности что Ежова, что Берии еще на заре Советской власти. Он хоть и моложе Василия Васильевича Ульриха по возрасту, но стал его настоящим крестным отцом в деле фальсификации доказательств. В частности, по поручению товарищей Ленина и Дзержинского Агранов возглавил расследование т.н. Кронштадского мятежа (восстания моряков кораблей Балтфлота в 1921 году). Дело не вытанцовывалось. Поэтому была просто придумана некая операция «Вихрь», а затем масса других «дел», среди которых и т.н. «Себежское дело». По нему были расстреляны 87 человек, из числа интеллигенции, включая известного поэта Николая Гумилева. Расстреляны просто так, чтобы злость на ком-то согнать да запугать других.
Начальству такая прыть чекиста понравилась, и Агранов, а часто при нем и Ульрих, расследовал важнейшие для ЦК партии дела: «Антоновского мятежа» (крестьянского восстания в Тамбовской губернии), правых эсеров, Промпартии, Трудовой крестьянской партии. Агранов лично руководил допросами и фальсификациями дел. Именно ему Ленин поручил составить списки ведущих представителей выжившей в пучине революции интеллигенции, для высылки из тогда еще РСФСР. Так был сформирован целый «философский пароход», который отправил лучших людей бывшей империи ковать могущество других стран и народов.
Агранов же постоянно рос по служебной лестнице и к периоду «ежовщины» вышел в самые доверенные лица Сталина, заняв пост первого заместителя наркома НКВД. Да, попутно он заимел широкие связи в культурно-писательской среде Москвы. Что помогало ему, в том числе, и владеть слухами, и распространять слухи по столице, а также завести знакомства со всеми знаменитостями тех времен, включая семью Бриков и Владимира Маяковского. Эксперты полагают, что именно Агранов и организовал убийство поэта.
Однако все эти заслуги перед товарищем Сталиным не помогли товарищу Агранову выжить. Как «человек» к тому времени уже расстрелянного бывшего (до Ежова) главы НКВД Ягоды, он был арестован и, спустя год, 1 августа 1938 года расстрелян. А его подельник Ульрих выжил…
Этапы большого пути
Да, Агранов и Ульрих делали одно большое дело, но временами «любимый ученик» получал и самостоятельные задания. «С 1919 комиссар штаба войск внутренней охраны, - пишет о нем «Биографический энциклопедический словарь». - Позже назначен нач. Особого отдела морских сил Черного и Азовского морей. В февр. 1922 руководил массовыми арестами и расстрелами морских офицеров белых армий, оставшихся в Крыму». Да, успехи в ратном труде товарищ Ульрих, как гласит его биография, совмещал с успехами в личной жизни. «Был женат на Анне Давыдовне Кассель, члене РСДРП с 1910 года, сотруднице секретариата В.И. Ленина».
С 1922 года, т.е. со времени формирования товарищем Лениным «философского парохода», опять же, как пишут книжки с официальными биографиями, Ульрих «стал известен как юрист». Т.е. отметился на первом для себя процессе в Ярославле, ибо до конца жизни юридическим образованием не обзавелся… С 1924 года он член военной коллегии Верховного суда, председатель трибунала по делу Бориса Савинкова. Заметим, что Савинков, конечно, большой (потому что демонизированный) враг Советской власти. Но это и самый известный боевик партии социалистов-революционеров, действовавший против царизма в период, когда ведущие большевики только статейки пописывали. Получив от товарища Ульриха 10 лет тюрьмы, Савинков, разумеется, при весьма загадочных обстоятельствах погиб на Лубянке.
С 1926 года новое назначение. Чтобы не томить читателя, просто цитата из биографической энциклопедии. «В 1926-48 председатель Военной коллегии Верховного суда CCCP и одновременно в 1935-38 заместитель председателя Верховного суда СССР. Еще в 1930-31 председательствовал на фальсифицированных судебных процессах над "буржуазными" специалистами, инженерами. Был пред. и на крупнейших политических процессах эпохи "Великого террора", в т.ч. по делам об "антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском блоке" (19-24.8.1936), "параллельном антисоветском центре" (23-30.1.1937), "антисоветском право-троцкистском блоке" (2-13.3.1938), М.Н. Тухачевского (1 1.6.1937) и т.д. Один из главных организаторов террора. Получал лично от И.В. Сталина указания об определении для подсудимых меры наказания. 15.10.1938 сообщил Л.П. Берия, что с 1.10.1936 по 30.9.1938 возглавляемой им Военной коллегией и выездными коллегиями в 60 городах осуждены к расстрелу 30 514 человек. По заявлению одного из следователей НКВД, о "физических методах следствия тогда было хорошо известно Ульриху" (речь идет о пытках).
Что это за ценный был кадр, говорит тот факт, что приговоры по двум палачам - Ягоде и Ежову подписал тоже судья Ульрих. «Живой составной частью сталинской гильотины», - назвал Ульриха известный историк Дмитрий Волкогонов. А писатель Александр Солженицын раскопал сведения, что рубахой-парнем был товарищ судья - шутил не только с коллегами, но и с людьми, которых через достопамятные 15 минут отправлял в расстрельный подвал.
Кстати, по сравнению с хамовитым прокурором Вышинским товарищ Ульрих был сама вежливость. И к нему многие обращались за помощью. Очень внимательно он их выслушивал и… никому не помог. «Был малословен и бессердечен», - отмечают биографы. И еще об одном. Дома практически не жил, обитал в основном в номере люкс гостиницы «Метрополь». То ли казна в то время была богатая, то ли получка у председателя военного трибунала соответствовала уровню заграничных коронованных особ и министров-капиталистов, которых при посещении коммунистической Москвы селили непременно в «Метрополе». А еще был он настоящим фанатом коллекционирования бабочек и жуков.
Да, славно потрудившись накануне и в первые месяцы войны, товарищ Ульрих продержался на своем посту, как уже выше отмечалось, до 1948 года. Нам сложно понять мотивацию действий Сталина. Может, он лучшие свои кадры, купавшиеся, образно говоря, не в ванной, а в бассейне с кровью, прятал в рядах ученых и дипломато? Что касается прокурора Вышинского, то так оно и было. В принципе, Ульрих мог и просто элементарно надоесть вождю.
Но, как бы там ни было, в 1948 году он получил новое назначение: начальник курсов усовершенствования при Военно-юридической академии. Спустя три года умер. Кстати, и поныне в перечне памятников истории и культуры народов Российской Федерации могила генерал-полковника юстиции Ульриха числится. Просто снята с охраны…
Вместо послесловия
Говорят, в годы перестройки, когда началось такое отвратительное для многих «переписывание истории», Генпрокуратура СССР возбудила по Ульриху уголовное дело. Потом закрыла, но не по причине смерти фигуранта, а из-за ОТСУТСТВИЯ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Все правильно, выходит, товарищ Ульрих делал. Все бумажки в делах на месте и подшиты! Хотя формально говоря, по реалиям сегодняшнего дня, палачи не Сталин, Вышинский, Молотов, Каганович, Ежов и, тем более, не Берия. ПАЛАЧ – УЛЬРИХ. Это его приговоры упомянутые деятели через своих подручных АБСОЛЮТНО ЗАКОННО приводили в исполнение.
«Да автор, что, над нами смеется»? – наверное, возмутился читатель. Нет, просто шучу. Ибо научили шутить судьи конституционных и прочих судов, по решениям которых (реализующих чье-то властное МНЕНИЕ) страна наша сегодня на дыбы поднята и вот-вот сбросит седока – нас с вами. А судьям (они, похоже, находят себе оправдание в дурной наследственности от Ульриха) чихать на все хотелось…
И очень сомнительно, что прислушаются они к словам Александра Розенблюма»: «Василий Ульрих – это символ советского беззакония. Но сегодня эту судейскую мразь в генеральском мундире помнят немногие. И похоронен палач на Новодевичьем кладбище, куда через всю Москву его несли на руках слушатели Военно-юридической академии. Что ж, на любом погосте покоятся и праведники, и нечестивцы. Вроде бы считается, что смерть уравнивает всех, покинувших этот мир. И я не удивлюсь, если тот, кто еще не избавился от тоски по советскому тоталитаризму, упрекнет крылатым: «О мертвых или хорошо, или ничего». Но как же тогда вообще быть с историей, которая не терпит умолчаний?!».
Как там у Юлиуса Фучика: «Люди, я любил вас – будьте бдительны»! Это уже обращение ко всем нам, сонным и ожидающим не то доброго царя, не то стабильности, а, скорей всего, периода 1992-99 годов. Ибо заслужили…
Леонид Романовичев
Москва , СССР
| Орден Ленина | Орден Ленина | Орден Красного Знамени | Орден Красного Знамени |
| Орден Отечественной войны I степени | Орден Красной Звезды | 40px | 40px |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Васи́лий Васи́льевич У́льрих (13 июля , Рига , Российская империя - 7 мая , Москва) - советский государственный деятель, армвоенюрист (20 ноября ), затем генерал-полковник юстиции (11 марта ). Один из главных исполнителей сталинских репрессий на посту председателя Военной коллегии Верховного суда СССР .
Биография
Ранние годы
Родился в Риге. Был крещён в православие. Его отец, латвийский революционер В. Д. Ульрих, происходил из балтийских немцев , а мать - из русского дворянского рода (источник?). Из-за открытого участия отца в революционной деятельности вся семья 5 лет провела в ссылке в Илимске Иркутской губернии.
Окончил реальное училище в Риге (1909). Высшее образование получил на коммерческом отделении (1914).
Карьера в органах НКВД РСФСР и ВЧК-ОГПУ
Могила Ульриха на Новодевичьем кладбище Москвы.В конце 1920 г. назначен членом коллегии Революционного военного трибунала Республики. С 1921 года - председатель Военной коллегии Верховного суда РСФСР. После создания СССР - председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР (1926-1948) и одновременно в 1935-1948 заместитель председателя Верховного Суда СССР . А. B. Антонов-Овсеенко, сын революционера Антонова-Овсеенко , описывал Ульриха как «жабу в мундире с водянистыми глазами» .
На посту Председателя Военной коллегии в 1926-1940 годах руководил системой военных трибуналов СССР. Способствовал их активному участию в Большом Терроре. Издавал приказы по судебной политике, кадрам, судоустройству и т. д. Фактически не подчинялся Председателю Верховного Суда СССР и напрямую был связан с Политбюро ЦК ВКП(б). Принимал активное участие в борьбе за власть в системе органов юстиции , до 1938 года на стороне Вышинского. В 1936-1941 годах безуспешно добивался выделения Военной коллегии из Верховного Суда СССР и создания Главного Военного Суда, Главного Военного Суда ВМФ и Спецсуда НКВД.
В августе 1924 г. председательствовал на процессе по делу Бориса Савинкова . Был вынесен смертный приговор, но тут же заменён на 10 лет тюрьмы.
В марте 1935 г. председательствовал в выездном закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде , которая рассматривала «дело» Мильды Драуле и её родственников (расстреляны).
Был председательствующим на крупнейших политических процессах во время сталинских репрессий , в том числе по делам об «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском блоке » (19–24.8.1936), «параллельном антисоветском центре » (23-30.1.1937), М. Н. Тухачевского и др. (11.6.1937), «антисоветском правотроцкистском блоке » (2-13.3.1938), генерала А. А. Власова и др. (30–31.07.1946), атамана Г. М. Семёнова , К. В. Родзаевского и др. (26-30.08.1946), атаманов П. Н. Краснова , А. Г. Шкуро и др. (15–16.01.1947) и т. д.
Ульрих выступал в Политбюро ЦК ВКП(б) с предложениями по ужесточению процедуры рассмотрения политических дел.
В 1930–1940-е годы входил в состав секретной комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам. Комиссия утверждала все приговоры о смертной казни в СССР.
Был женат (второй раз) на Анне Давыдовне Кассель ( –), члене РСДРП с 1910 года, сотруднице секретариата В. И. Ленина .
Отмечают, что Ульрих был заядлым любителем-энтомологом - единственной страстью, которая поглощала его в свободное время, было коллекционирование жуков и бабочек .
Награды
- орден Ленина (дважды)
- орден Красного Знамени (дважды)
- орден Отечественной войны 1 степени
См. также
Напишите отзыв о статье "Ульрих, Василий Васильевич"
Примечания
Ссылки
- См. «Судья Ульрих стажировался в НКВД». В книге Н. Г. Сысоева «Жандармы чекисты: от Бенкендорфа до Ягоды». М.: 2002, «Вече», 380 с., с ил. (Особый архив) ISBN 5-94538-136-5
- «Красная Звезда», газета, 10.05.1951/некролог/
Для улучшения этой статьи желательно :
|
Отрывок, характеризующий Ульрих, Василий Васильевич
Моя бабушка (мамина мама) происходила из очень богатой литовской дворянской семьи Митрулявичусов, у которых, даже после «раскулачивания», оставалось немало земель. Поэтому, когда моя бабушка (вопреки воле родителей) вышла замуж за дедушку, у которого ничего не было, её родители (чтобы не ударить лицом в грязь) подарили им большую ферму и красивый, просторный дом... который, через какое-то время, дедушка, благодаря своим великим «коммерческим» способностям, потерял. Но так как в то время у них уже было пятеро детей, то естественно, бабушкины родители не могли остаться в стороне и отдали им вторую ферму, но с уже меньшим и не таким красивым домом. И опять же, к большому сожалению всей семьи, очень скоро второго «подарка» тоже не стало... Следующей и последней помощью терпеливых родителей моей бабушки стала маленькая шерстяная фабрика, которая была великолепно обустроена и, при правильном пользовании, могла приносить очень хороший доход, позволяя всей бабушкиной семье безбедно жить. Но дедушка, после всех пережитых жизненных передряг, к этому времени уже баловался «крепкими» напитками, поэтому почти полного разорения семьи не пришлось слишком долго ждать...Именно такая нерадивая «хозяйственность» моего деда и поставила всю его семью в очень трудное финансовое положение, когда все дети уже должны были работать и содержать себя сами, больше не думая об учёбе в высших школах или институтах. И именно поэтому, похоронив свои мечты стать в один прекрасный день врачом, моя мама, не слишком выбирая, пошла работать на почтамт, просто потому, что там оказалось на тот момент свободное место. Так, без особых (хороших или плохих) «приключений», в простых повседневных заботах и протекала какое-то время жизнь молодой и «старой» семьи Серёгиных.
Прошёл уже почти год. Мама была беременна и вот-вот ожидала своего первенца. Папа буквально «летал» от счастья, и всем твердил, что у него обязательно будет сын. И он оказался прав – у них действительно родился мальчик... Но при таких ужасающих обстоятельствах, которые не смогло бы измыслить даже самое больное воображение...
Маму увезли в больницу в один из рождественских дней, буквально перед самым новым годом. Дома, конечно же, волновались, но никто не ожидал никаких негативных последствий, так как мама была молодой, сильной женщиной, с прекрасно развитым телом спортсменки (она с детства активно занималась гимнастикой) и, по всем общим понятиям, роды должна была перенести легко. Но кому-то там, «высоко», по каким-то неизвестным причинам, видимо очень не хотелось, чтобы у мамы родился ребёнок... И то, о чём я расскажу дальше, не укладывается ни в какие рамки человеколюбия или врачебной клятвы и чести. Дежуривший в ту ночь врач Ремейка, увидев, что роды у мамы вдруг опасно «застопорились» и маме становится всё тяжелее, решил вызвать главного хирурга Алитусской больницы, доктора Ингелявичуса... которого в ту ночь пришлось вытащить прямо из-за праздничного стола. Естественно, доктор оказался «не совсем трезвым» и, наскоро осмотрев маму, сразу же сказал: «Резать!», видимо желая поскорее вернуться к так поспешно оставленному «столу». Никто из врачей не захотел ему перечить, и маму тут же подготовили к операции. И вот тут-то началось самое «интересное», от которого, слушая сегодня мамин рассказ, у меня встали на голове дыбом мои длинные волосы....
Ингелявичус начал операцию, и разрезав маму... оставил её на операционном столе!.. Мама была под наркозом и не знала, что в тот момент вокруг неё происходило. Но, как рассказала ей позже присутствовавшая при операции медсестра, доктор был «срочно» вызван на какой-то «экстренный случай» и исчез, оставив маму разрезанной на операционном столе... Спрашивается, какой же для хирурга мог быть более «экстренный» случай, чем две жизни, полностью от него зависевшие, и так просто оставленные на произвол судьбы?!. Но это было ещё не всё. Буквально через несколько секунд, медсестра, ассистировавшая на операции, была тоже вызвана из операционной, под предлогом «необходимости» помощи хирургу. А когда она категорически отказалась, сказав, что у неё на столе лежит «разрезанный» человек, ей ответили, что они сейчас же пришлют туда «кого-то другого». Но никто другой, к сожалению, так никогда туда и не пришёл...
Мама очнулась от зверской боли и, сделав резкое движение, упала с операционного стола, потеряв сознание от болевого шока. Когда же, та же самая медсестра, вернувшись оттуда, куда её посылали, зашла в операционную, проверить всё ли там в порядке, она застыла в полном шоке – мама, истекая кровью, лежала на полу с вывалившимся наружу ребёнком... Новорождённый был мёртв, мама тоже умирала...
Это было страшное преступление. Это было самое настоящее убийство, за которое должны были нести ответственность те, которые такое сотворили. Но, что было совсем уже невероятно – как бы не старались после мой папа и его семья призвать к ответственности хирурга Ингелявичуса, у них ничего не получалось. В больнице сказали, что это не была его вина, так как он был срочно вызван на «экстренную операцию» в той же самой больнице. Это был абсурд. Но сколько бы папа не бился, всё было тщётно, И под конец, по просьбе мамы, он оставил в покое «убийц», радуясь уже тому, что мама всё же каким-то образом осталась жива. Но «жива», к сожалению, она была ещё очень и очень не скоро... Когда ей тут же сделали вторую операцию (уже чтобы спасти её жизнь), никто во всей больнице не давал даже одного процента за то, что мама останется жива. Её держали целых три месяца на капельницах, переливая кровь множество раз (у мамы до сих пор хранится целый список людей, которые давали ей кровь). Но лучше ей никак не становилось. Тогда, отчаявшиеся врачи решили выписать маму домой, объясняя это тем, что они «надеются, что в домашней обстановке мама скорее поправится»!.. Это опять же был абсурд, но настрадавшийся папа уже был согласен абсолютно на всё, только бы увидеть ещё хотя бы раз маму живой, поэтому, долго не противясь, забрал её домой.
Мама была настолько слабой, что ещё целых три месяца почти не могла сама ходить... Серёгины всячески за ней ухаживали, пытаясь быстрее выходить, а папа носил её на руках, когда это было нужно, а когда в апреле засветило ласковое весеннее солнышко, сидел с ней часами в саду, под цветущими вишнями, стараясь изо всех сил как-то оживить свою потухшую «звёздочку»...
Но маме, эти нежные, падающие лепестки вишни напоминали лишь такую же нежную, и так без времени от неё улетевшую, хрупкую детскую жизнь... Мысли о том, что она даже не успела ни увидеть, ни похоронить своего малыша, жгли её измученную душу, и она никак не могла себе этого простить. И, под конец, вся эта боль выплеснулась у неё в самую настоящую депрессию...
В то время Серёгины всей семьёй старались избегать разговоров о случившемся, несмотря на то, что папу до сих пор душила обрушившаяся на него боль потери, и он никак не мог выбраться из того беспросветного «острова отчаяния», в который швырнула его беда... Наверное, нет на свете ничего страшнее, чем хоронить своего собственного ребёнка... А папе пришлось это делать в одиночку... Одному хоронить своего маленького сынишку, которого он, даже ещё не зная, успел так сильно и беззаветно полюбить...
Я до сих пор не могу без слёз читать эти печальные и светлые строки, которые папа написал своему маленькому сыну, зная, что у него никогда не будет возможности ему это сказать...
Сыночку
Мальчик ты мой ясноглазый!
Радость, надежда моя!
Не уходи, мой милый,
не покидай меня!
Встань, протяни ручонки,
Глазки свои открой,
Милый ты мой мальчонка,
Славный сыночек мой.
Встань, погляди, послушай
Как нам птицы поют,
Как цветы на рассвете
Росы майские пьют.
Встань, погляди мой милый,
Смерть тебя подождёт!
Видишь? – И на могилах
Солнечный май живёт!
Пламенеет цветами
Даже земля могил...
Так почему ж так мало
Ты, мой сыночек, жил?
Мальчик мой ясноглазый,
Радость, надежда моя!
Не уходи, мой милый,
Не покидай меня...
Он нарёк его Александром, выбрав это имя сам, так как мама была в больнице и ему некого больше было спросить. А когда бабушка предложила помочь похоронить малыша, папа категорически отказался. Он сделал всё сам, от начала до конца, хотя я не могу даже представить, сколько горя надо было перенести, хороня своего новорождённого сына, и в то же время зная, что в больнице умирает его горячо любимая жена... Но папа это всё перенёс без единого слова упрёка кому-либо, только единственное, о чём он молился, это чтобы вернулась к нему его любимая Аннушка, пока этот страшный удар не подкосил её окончательно, и пока на её измученный мозг не опустилась ночь...
Расстрелов никто из нас не пугается.
Мы все - старые революционеры.
Но надо знать, кого,
по какой главе расстреливать.
Когда мы расстреливали,
то твердо знали, по какой главе.
Троцкий
Ныне объявилось большое количество охотников все осуждать, не утруждая себя доказательствами. Особенно яростным осуждениям подвергается сам Ульрих. Один из авторов определяет его так: «Уже давно стяжавший себе известность полным пренебрежением к логике и правосудию». (Г.И. Чернявский. Х.Г. Раковский на судебном фарсе 1938 г. - «Новая и новейшая история». 1990, № 4, с. 84.) Другой автор пишет о нем следующим образом: «Для него не имело значения, признавал ли подсудимый вырванные пытками признания или же, очутившись перед членами Военной коллегии, набирался мужества отмести чудовищные и нелепые обвинения. Финал был один. Когда Г.Г. Ягоду сменил Н.И. Ежов, В.В. Ульрих с обычной легкостью приговорил к расстрелу бывшего Наркома внутренних дел и его ближайших сподвижников. А когда настала очередь Н.И. Ежова и его окружения идти на расстрел, Ульрих скрепил своей подписью и эту санкцию. Создается впечатление, что Ульриху совершенно безразлично, кто именно представал пред судом, - он лишь педантично выполнял сталинскую волю, цинично попирая нравственные и законодательные принципы правосудия.
Ульрих отличался редкой, можно сказать патологической, бессердечностью. Его не трогали ни мольбы, ни жалобы, ни проклятия. Многие жены, родители и дети репрессированных (среди них было немало людей, хорошо знавших его лично) обращались к нему с просьбами о помощи. Он не отвечал. Закончив свой рабочий день, заключавшийся в штамповании очередной пачки смертных приговоров, Ульрих отправлялся в обжитый гостиничный номер «Метрополя», читал приключенческие книжки или разглядывал коробки с бабочками и насекомыми. Похоже, что и людей он отправлял на гибель с легкостью, с какой накалывал на булавки жуков». (Архипенко В. Василий Ульрих - заплечных дел мастер. - «Агитатор». 1989, № 17, с. 38.)
Что же он представлял собой по биографии, этот любитель коллекции жуков и бабочек, этот «судейский монстр», как его некоторые определяют?
Василий Васильевич Ульрих родился в 1889 г. в Риге, в обеспеченной немецкой семье (отец являлся потомственным почетным гражданином). Мать его была известной писательницей, она оказала значительное влияние на своего сына.
В 1909 г. Ульрих окончил реальное училище, затем Рижский политехнический институт (коммерческое отделение). Участвовал в ученическом и студенческом революционном движении. Партстаж его числился с 1908 г. Работал конторщиком, а неофициально - пропагандистом и в партийной разведке. В империалистическую войну мобилизован солдатом, окончил школу прапорщиков и получил чин подпоручика, работал в разведке. После Октября 1917 г. очутился в системе НКВД-ВЧК на посту заведующего финансовым отделом. В 30 лет (1919 г.) - комиссар штаба войск внутренней охраны. Затем - начальник Особого отдела флота Черного и Азовского морей. В 1922 г. - член суда над полковником Перхуровым, возглавлявшим кровавый мятеж белогвардейцев в Ярославле. Становится членом Военной коллегии Верховного суда СССР. В 1926 г. заменяет на посту председателя старого большевика В.А. Трифонова (1888-1938, чл. партии с 1904), сторонника Троцкого и Зиновьева, отправленного торгпредом в Финляндию. После убийства Кирова (1934) начинается его резкое возвышение. Чуть не ежедневно Ульрих делает Сталину устные и письменные доклады. Он утверждает смертные приговоры тем, кого обвиняли в причастности к террористическим актам. Во всех видных процессах 30-х годов он играет главенствующую роль. В 1948 г. в результате внутренней борьбы и интриг, разойдясь в чем-то с Берией, Ульрих теряет свое положение и его перемещают на пост начальника курсов усовершенствования (!) при Военно-юридической академии. Он имел большие связи на партийных верхах, ибо его жена Анна Давыдовна Кассель (1892-1974, чл. партии с 1910) работала в секретариате В.И. Ленина. Умер Ульрих очень вовремя - 62-х лет (1951). Он был похоронен с почетом на Новодевичьем кладбище, где лежали герои войны 1812 г. (Денис Давыдов и др.), декабристы, Гоголь, Чехов и прочие уважаемые люди страны. Его смерть была отмечена в газетах. (В.В. Ульрих. Некролог. - «Правда», «Известия», «Красная Звезда». 1951, 10 мая; А. Хорев. Судья Ульрих. История и судьба. - Красная Звезда. 08.04.1989, с. 4.)
От Ульриха не сохранилось, к сожалению, дневников, не публиковались его доклады Сталину или письма. Без этих документов трудно судить об Ульрихе как юристе и человеке. Но все-таки мы можем составить себе о нем достаточно верное представление - по следующему, например, отрывку, взятому из стенографического отчета процесса B.C. Абакумова (1908-1954), соратника Берии, министра государственной безопасности (арестован 12 июля 1951 г.). Этот изумительно интересный отрывок ярко показывает также черты характера самого; Абакумова и то, как в те сложные годы делали карьеры:
ВОПРОС ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР В.В. УЛЬРИХА. Скажите, подсудимый, за что вас двадцать лет назад, в апреле 1934 года, исключили из партии?
АБАКУМОВ. Меня не исключали. Перевели на год в кандидаты партии за политическую малограмотность и аморальное поведение. А потом восстановили.
УЛЬРИХ. Вы стали за год политически грамотным, а поведение ваше - моральным?
АБАКУМОВ. Конечно. Я всегда был и грамотным, и вполне моральным большевиком. Враги и завистники накапали.
УЛЬРИХ. Какую вы занимали должность в это время и в каком состояли звании?
АБАКУМОВ. Об этом все написано в материалах дела.
УЛЬРИХ. Отвечайте на вопросы суда.
АБАКУМОВ. Я был младшим лейтенантом и занимал должность оперуполномоченного в секретно-политическом отделе - СПО ОГПУ.
УЛЬРИХ. Через три года вы уже имели звание старшего майора государственной безопасности, то есть стали генералом и заняли пост начальника Ростовского областного НКВД. С чем было связано такое успешное продвижение по службе?
АБАКУМОВ. Ну и что? Еще через полтора года я уже был наркомом госбезопасности. Ничего удивительного - партия и лично товарищ Сталин оценили мои способности и беззаветную преданность делу ВКП(б).
УЛЬРИХ. Садитесь, подсудимый. (КОМЕНДАНТУ.) Пригласите в зал свидетеля Орлова. (СВИДЕТЕЛЮ.) Свидетель, вы хорошо знаете подсудимого? ОРЛОВ. Да, это бывший министр государственной безопасности СССР генерал-полковник Абакумов Виктор Семенович. Я знаю его с тридцать второго года, мы служили вместе в СПО ОГПУ оперуполномоченными.
УЛЬРИХ. Что вы можете сказать о нем?
ОРЛОВ. Он был очень хороший парень. Веселый. Женщины его уважали. Виктор всегда ходил с патефоном. «Это мой портфель», - говорил он. В патефоне есть углубление, там у него всегда лежала бутылка водки, батон и уже нарезанная колбаса. Женщины, конечно, от него с ума сходили - сам красивый, музыка своя, танцор отменный, да еще с выпивкой и закуской.
УЛЬРИХ. Прекратить смех в зале! Мешающих судебному заседанию прикажу вывести. Продолжайте, свидетель.
«…» Свидетель Орлов, вы были на партийном собрании, когда Абакумова переводили из членов ВКП(б) в кандидаты? Помните, о чем шла речь?
ОРЛОВ. Конечно, помню. Они с лейтенантом Пашкой Мешиком, бывшим министром госбезопасности Украины, вместе пропили кассу взаимопомощи нашего отдела.
УЛЬРИХ. Наверное, тогда еще Мешик не был министром на Украине?
ОРЛОВ. Ну, конечно, он был наш товарищ, свой брат оперативник. Это они погодя, после Ежова, звезд нахватали.
УЛЬРИХ. А за что Абакумов нахватал, как вы выражаетесь, звезд, вам известно?
ОРЛОВ. Так это всем известно. Он в тридцать восьмом поехал в Ростов с комиссией Кобулова - секретарем. Там при Ежове дел наворотили навалом. Полгорода поубивали. Ну, товарищ Сталин приказал разобраться - может, не все правильно. Вот Берия, новый нарком НКВД, и послал туда своего заместителя Кобулова. А тот взял Абакумова, потому что перед этим выгнал прежнего секретаря, совершенного болвана, который и баб хороших добыть не мог.
УЛЬРИХ. Выражайтесь прилично, свидетель!
ОРЛОВ. Слушаюсь! Так вот, Витька сам ростовчанин, всех хороших это людей на ощупь знает. Ну, приехали они в Ростов вечером, ночью расстреляли начальника областного НКВД, а с утра стали просматривать дела заключенных, тех, конечно, кто еще живой. Мертвых-то не воскресишь. Абакумов тут же разыскал не то какую-то тетку, не то знакомую, старую женщину, в общем, она еще до революции держала публичный дом, а при советской власти по-тихому промышляла сводничеством. Короче, он за сутки с помощью этой дамы собрал в особняк для комиссии все ростовское розовое мясо.
УЛЬРИХ. Выражайтесь яснее, свидетель!
ОРЛОВ. Да куда же яснее! Всех хорошеньких б… мобилизовал, простите за выражение. Выпивку товарищ Абакумов ящиками туда завез, поваров реквизировал из ресторана «Деловой двор», что на Казанской, ныне улица Фридриха Энгельса. В общем, комиссия неделю крепко трудилась: по три состава девок в сутки меняли. А потом Кобулов решение принял: в данный момент уже не разобрать, кто из арестованных за дело сидит, а кто случайно попал. Да и времени нет. Поэтому поехала комиссия в тюрьму на Багатьяновской, а потом во «внутрянку», построили всех зеков: «На первый-второй - рассчитайсь!» Четных отправили обратно в камеры, нечетных - домой. Пусть знают: есть на свете справедливость!
УЛЬРИХ. А что Абакумов?
ОРЛОВ. Как «что»? Его Кобулов за преданность делу и проворство оставил исполняющим обязанности начальника областного управления НКВД. И произвел из лейтенантов в старшие майоры. А через год Абакумов в Москву вернулся. Уже комиссаром госбезопасности третьего ранга.
УЛЬРИХ. Подсудимый Абакумов, что вы можете сообщить по поводу показаний свидетеля?
АБАКУМОВ. Могу сказать только, что благодаря моим усилиям была спасена от расправы большая группа честных советских граждан, обреченных на смерть в связи с нарушениями социалистической законности кровавой бандой Ежова-Берии. Попрошу внести в протокол. Это во-первых. А во-вторых, все рассказы Орлова Саньки насчет якобы организованного мною бардака являются вымыслом, клеветой на пламенного большевика и беззаветного чекиста! И клевещет он от зависти, потому что его самого, Саньку, в особняк не пускали, а мерз он, осел такой, в наружной охране, как цуцик. И что происходило в помещении во время работы комиссии, знать не может.
Государственный деятель, армвоенюрист (20.11.1935), генерал-полковник юстиции. Из почетных граждан. Образование получил в Рижском политехническом институте (1914). В 1908 примкнул к революционному движению. В 1910 вступил в РСДРП, большевик.
Армвоенюрист, позже - генерал-полковник юстиции. Одна из самых зловещих фигур в окружении Сталина. Родился в Риге в обеспеченной семье. Об отце почти ничего не известно, мать - литератор. После окончания реального училища поступил на коммерческое отделение Политехнического института. В 1915 г. был мобилизован в армию. Участник Первой мировой войны, подпоручик саперного батальона. С 1918 г. - в наркомате внутренних дел (под началом первого наркома Г. Петровского). Заведующий финансовым отделом НКВД.
Ульрих начинал в петроградской ЧК под началом Я. Агранова как авантюрист и провокатор, причастный к выдуманной операции «Вихрь». В 1921 г. они вместе сфальсифицировали так называемое «Себежское дело» и продвинулись по службе. Надо полагать, это была не единственная «липа» Ульриха (Петров М. В дополнение к «Делу Н.С. Гумилева» //Новый мир. 1990. № 5. С. 264; Поварцов С. Причина смерти-расстрел. М., 1996. С. 173). Впервые как юрист стал известен на процессе в Ярославле (1922). С августа 1924 г. - член Военной коллегии Верховного суда СССР, председательствовал на процессе по делу Б. Савинкова. Хотя Ульрих и не имел юридического образования, в 1926 г. он сменил В.А. Трифонова1 на посту Председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР.
После убийства СМ. Кирова в декабре 1934 г., «подключился» к подписанию смертных приговоров, сблизился со Сталиным. К 1937 г. устные и письменные отчеты Ульриха перед вождем стали почти ежедневным делом. В конце 1930-х годов председательствовал на процессах «контрреволюционной военно-фашистской организации», «право-троцкистского центра», но чаще всего - на закрытых заседаниях Военной коллегии. Подписал санкции на расстрел Ягоды, Ежова. «Это была живая составная часть сталинской гильотины», - говорит о нем Д. Волкогонов (Триумф и трагедия // Октябрь. 1988. № 12. С. 121). Штрихи к портрету «судьи-убийцы» находим у А. Солженицына. «Он не пропускает случая пошутить не только с коллегами, но и с заключенными (ведь это человечность и есть! Новая черта, где это видано?). Узнав, что Сузи2 - адвокат, он ему с улыбкой: „Вот и пригодилась вам ваша профессия!"» (Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ: опыт художественного исследования. 1-11. М., 1991. С. 261).
С 1948 г. Ульрих - начальник курсов усовершенствования при Военно-юридической академии. Скончался в своей постели; похоронен на Новодевичьем кладбище. В некрологе было сказано: «Товарищ Ульрих всегда сочетал беспощадную репрессивность к врагам народа с принципами революционной законности».
Ульрих всегда был вежлив, малословен и бессердечен. К нему многие обращались за помощью, но безрезультатно. Большую часть жизни жил не дома, а в номере люкс гостиницы «Метрополь». Единственная страсть, которая поглощала его, - коллекционирование бабочек и жуков.
