Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Проф. П. И. Новгородцев

Существо русского православного сознания

Начиная свой знаменитый трактат «Об общественном договоре», Руссо предвидит вопрос: «разве он государь или политический деятель, если пишет о политике?» «Я отвечаю», говорит он, «что нет, и что именно потому я и пишу о политике. Будь я государем или законодателем, я не терял бы времени на то, чтобы говорить, что нужно делать; я бы делал это или молчал.» И он поясняет, что он пишет, как гражданин свободного государства, который имеет голос в общих делах.

Подобным же вопросом и подобным же ответом я мог бы начать настоящую статью. Меня также могут спросит: почему это я, будучи не духовным лицом, ни богословом, берусь говорить о богословских предметах. И я отвечаю на это: если бы я был духовным лицом или богословом, я проповедовал бы и поучал; но будучи только сыном православной церкви, я хочу лишь уяснить и понят, в чем существо той веры, которую я исповедую. Я хочу следовать совету св. Ансельма: credo ut intelligam— я верю для того, чтобы понимать, готовый, по его же наставлению, в случаях таинственности и непостижимости преклониться пред высшей тайной. Caput submittam! — как говорил он.

Но не ждите от меня богословских рассуждений или догматических толкований, какие нот бы дать изощренный в богословии, хотя бы и светский ученый. Я избираю для себя задачу, гораздо более скромную и более для меня доступную. Ведь православие, как и каждое другое религиозное исповедание, являясь определенной системой догматов и положений веры, в то же время ест и культурное творчество известного народа. Поэтому я рассматривать его можно не только с точки зрения догматической и богословской, но и с точки зрения культурно-исторической и религиозно-философской. Конечно, между богословско-догматической стороной известной религии и ее культурно-историческим выражением всегда существует необходимое соотношение: догматы отражаются в сознании и в жизни. Но столь же несомненно, что одна, и та же религия и даже одно и то же религиозное исповедание различными народами усваиваются различно. Подобно тому, как христианство столь разнообразно воспринято разными народами,

так и православие в разных местах понимается различно. Православные не только русские, но и греки, и сербы, и болгары и румыны, и абиссинцы. Но когда мы ближе сходимся на церковной почве с нашими единоверцами, мы тотчас же непосредственно ощущаем разницу их религиозного сознания и нашего. Очевидно, при единстве догматов может быть различное усвоение их, в соответствии с различием национальных характеров и культурных типов. Подобно каждому другому народу и мы, русские, вносим в понимание нашей веры особые национальные черты. Вот об этом то русском понимании православия я и хочу говорит в настоящем очерке. Но здесь с самого начала необходимо иметь в виду следующее. Если каждая форма религиозного сознания стремится быть близкой к своему первоисточнику, то в православии это стремление проявляется с особенной ясностью и настойчивостью. Русское православие, сколько ни носит оно национальный отпечаток, главную силу свою полагает в своей верности Божественной своей первооснове и первоначальным апостольским и святоотеческим учениям. Оно полагает, что существо его определяется прежде всего его соответствием с его вечной и всеобщей основой и что самая ценная особенность русского религиозного сознания заключается именно в том, что ему суждено было всего чище сохранить дух Христова учения. В этом смысле надлежит понимать все дальнейшие мои утверждения. Если я говорю далее об особенностях русского православного сознания, то центр тяжести я полагаю не в том, что это наше русское сознание, а в том, что это — сознание, оставшееся в некотором удивительном согласии с духом первоначального христианства.

Но как найти исходное начало для нашего рассмотрения? Как определить тот основной принцип, который православное сознание признает самым главным путем к Богу и самым важным залогом своего проявления и утверждения в жизни? Мы прекрасно знаем, каков основной принцип католичества и каков основной принцип протестантства. Для католичества таким принципом является прежде всего авторитет церкви, как учреждения; тут на первый план выдвигается организация, власть и дисциплина церкви, приемлющей на себя спасение людей. Самым характерным выражением этого принципа является идея теократии. Это прежде всего юридическое понимание христианства. В протестантском сознании на первый план выдвигается принцип свободы, принцип личного непосредственного обращения ве-

рующей души к Богу. Творческим началом и религиозной жизни, и религиозного сознания является личность. Тут в качестве главного пути религиозного сознания признается личная заслуга, личная ответственность человека перед Богом. Это по преимуществу этическое понимание христианства.

Но каков основной принцип православия? Хотя на это в русской литературе давно уже дан определенный ответ, но этот ответ все еще не приобрел общего признания ни среди православных, и тем более среди католиков и протестантов. И католики, и протестанты все еще смотрят на православие сверху вниз, как на нечто отсталое и несовершенное, и полагают, что православная церковь нуждается в известном исправлении, чтобы встать на настоящий путь. Для католичества это исправление должно состоять в воссоединении с единой истинной христианской церковью, каковою является церковь католическая; для протестантства оно должно выразится в реформации, т. е. в обновлении церковных догматов и церковной жизни на основе свободного индивидуального сознания. Где у вас организация и дисциплина, где практическое влияние на жизнь, спрашивают у нас католики. Где у вас свободный научный дух и сила нравственной проповеди, спрашивают протестанты. И приходится нам признать, что нет у нас ни католической дисциплины, ни протестантской свободы. Но что же у нас есть и какой положительный принцип можем мы указать, как самый существенный по православному воззрению и для устроения жизни, и для утверждения веры?

Я заметил выше, что этот принцип уже давно установлен в нашей литературе: это принцип взаимной любви всех во Христе. Согласно с этим принципом, не то самое важное в религиозной жизни, что она строится на авторитете церковной организации, как говорят католики. и не то. что она утверждается на основе свободы, а то что она порождается благодатью всеобщей взаимной любви. И церковная организация, й свобода верующего сознания необходимы по православному воззрению для создания религиозной жизни, но прежде их для верующих необходим дух взаимной любви, единение во Христе. Ни организация церкви, ни свобода верующего сознания не могут без этого получить правильного выражения. О истинно религиозной точки зрения они останутся бессильными и бесплодными, если не будут утверждаться, поддерживаться и восполняться даром взаимной любви, даром Божией благодати. Это прежде всего и по преимуществу религиозно-мистическое понимание христианства.

В этом русском православном созерцании прежде всего характерно то, как воспринимается и оценивается здесь начало любви. Во всех христианских исповеданиях заповедь любви является основной и определяющей, — без этого они и не были бы христианскими. Но в то время, как в других исповеданиях, особенно в протестантском, проявляется склонность придавать этой заповеди скорее моральный характер, в православии она получает подлинный религиозно-мистический смысл. По православному сознанию любовь есть больше, чем обычное свойство нравственно-доброй человеческой воли: любовь есть чудо. По удачному выражению одного духовного проповедника, она или порождается продолжительным воспитанием в себе чувства добра, или высекается страданием, посещающим человека, или вымаливается у Бога молитвою. И в качестве чуда, любовь в этом смысле и творит чудеса, и невозможное делает возможным. И именно потому, что это не человеческое лишь свойство, а дар свыше, дар Божией милости. Это не просто любовь, а любовь во Христе, просвещенная и перерожденная соприсутствием Божией благодати.

Но когда православное учение говорит о любви, оно полагает, что любовь в этом высшем религиозно-мистическом смысле, как любовь во Христе, носит в себе силу бесконечного расширения: в своем внутреннем идеальном существе и проявлении это любовь взаимная и всеобщая, связующая человека невидимой связью со всем человечеством. Любовь во Христе имеет это благодатное свойство возвышать отдельное человеческое сознание от единичности, оторванности и обособленности к соборности, целостности и вселенскости. Все эти понятия—любовь, соборность, целостность, вселенскость — для православного понимания однозначущи, каждое вытекает из другого, и все вместе они содержатся в понятии любви во Христе.

Но все эти понятия в русском православии получают еще и дальнейшее углубление в направлении связи и единства человечества. Благодатное творческое действие любви проявляется также и в том, что оно просветляет человеческое сознание чувством всеобщей и всецелой взаимной ответственности. Настоящая христианская любовь приводит человека к убеждению, что «всякий пред всеми, за всех и за все виноват». Это замечательное и глубокомысленное утверждение Достоевского как нельзя лучше раскрывает ту идею всеобщей солидарности и всеобщей ответственности людей друг за друга, которая так свойственна

православному сознанию. Подобно тому, как Христос совершил дело искупления всего человечества, а не отдельных каких либо людей и не одного какого-либо народа, подобно тому, как явление на земле, страдания, крестная смерть и воскресение Сына Божия имеют не только субъективное, моральное, но также и объективное, мировое значение, так высший жребий связал и дальнейшую судьбу человечества на земле единством реальной круговой солидарности и ответственности. Не может быть так, чтобы отдельные люди или народы только для себя приобретали заслуги и только за себя отвечали: все живут для всех и все отвечают за всех. В этом воззрении, в этом веровании пред нами снова обнаруживается глубочайшее отличие нашего религиозного сознания от католического и протестантского. Католическое понимание в деле спасения ставит на первый план посредствующую роль церкви, как учреждения; протестантское — выдвигает идею личной ответственности человека пред Богом и личной заслуги в деле спасения: каждый отвечает за себя и спасается силой собственной веры. Православное сознание, напротив, основано на убеждении в общей нравственной и религиозной ответственности каждого за всех и всех за каждого: тут в основе лежит идея спасения людей не индивидуального и обособленного, а совместного и соборного, совершаемого действием и силой общего подвига веры, молитвы и любви. И вот почему, согласно православному воззрению, любовь, как зиждущее начало веры и жизни, по природе своей носит в себе начала соборности и вселенскости. Только здесь, только в этом воззрении по настоящему преодолевается замкнутость индивидуализма, только здесь в корне побеждается состояние человеческого уединения и человеческой разобщенности. Что протестантизм индивидуалистичен, этого нет нужды доказывать, но не столь же ясно, что и католицизм не выходит из рамок индивидуализма. А между тем, несомненно, Владимир Соловьев был прав, когда в своем знаменитом докладе о средневековом мировоззрении он говорил, что существо этого мировоззрения приводит к идее индивидуального душеспасения. Церковь была здесь не столько всепроникающим нравственным общением, сколько возвышающимся над верующими учреждением, а потому и благодатные дары свои она считала возможным сообщать верующим не столько силою их внутреннего любовного общения во Христе, — что и составляет идеальную основу церковности, — а внешним актом церковных индульгенций, церковных установлений и предписаний. И в из-

вестном смысле эта средневековая традиция живет в католицизме и до сих пор. Ведь и сейчас церковное единство утверждается здесь на авторитете папы, на мощной организации и дисциплине, на политике и пропаганде, на дипломатическом искусстве иезуитов. Но при этих предпосылках и допущениях принцип церковности утрачивает свое подлинное существо, свой внутренний смысл н, простираясь вширь, теряет свою глубину.

Убеждение православной церкви в своем значении и вселенском призвании вытекает, напротив, не из веры ее в свои внешние ресурсы, а из веры в силу той истины, которую она исповедует. Христианская православная церковь имеет значение вселенской не потому, что у нее есть церковная организация и миссионеры, а потому что она носит в себе свойства всемирной и всепокоряющей истины. Православному сознанию чужда и непонятна практика католицизма, допускающего возможность уловлять в свои сети новообращенных внешними средствами дипломатии и пропаганды. Оно исходит из мысли, что обращение к истинной вере обусловливается ее внутренним совершенством, помощью Божией, даром Духа Святого. Есть у Аристотеля прекрасное выражение, объясняющее силу Божественного совершенства: κινεἶ οὐ κινούμενον , κινεῖ ὡς ἐρώμενον , — оно движет, само оставаясь неподвижным, движет, становясь предметом страстных стремлений. Таково свойство каждого совершенства, что ему не нужно приходить в движение, суетно волноваться и употреблять усилия, чтобы привлекать к себе души и сердца.

С этим связана известная пассивность, созерцательность православного сознания, и в этом отношении церковь православная и со стороны чужих, и со стороны своих подвергается иногда упрекам в односторонносги, в невнимании к земным, человеческим задачам. Как недавно еще утверждал Гарнак, церковь восточная, всецело обращенная к потустороннему миру, пренебрегла нравственным преобразованием мира здешнего и осталась на пути аскетизма и созерцательности, предоставив всю земную жизнь другим силам. Ранее Гарнака Владимир Соловьев в том же духе судил о православной церкви, когда он говорил: «Восток, православный в богословии и неправославный в жизни, понял богочеловечность Христа, но не мог понять богочеловеческого значения церкви. Для него церковь была только святыня , данная свыше в окончательной форме, сохраняемая преданием и усвояемая благочестием. И поистине это есть самое первое в церкви, но для Востока это было и первое и последнее. Для него

вся истина христианства, представляемая Церковью, была только над человечеством и прежде человечества. Но христианство есть истина богочеловечества, т. е. внутреннего единения Божества с человечеством во всем его составе. Церковь, или Царство Божие, не должна оставаться только над нами, быть только предметом нашего почитания и поклонения, — она должна быть также и в нас самих для всего человечества правящею силой и свободною жизнью. Церковь не есть только святыня, она также есть власть и свобода.» «Привязавшись всецело к божественным основам церкви», Восток «забыл о ее совершении в человечестве. Но если церковь основана, эго еще не значит, что она совершена, и что нам ничего не нужно делать для ее совершения.»

Против этих упреков необходимо заметить, что здесь естественная неполнота земного делания православной церкви принимается за принципиальное пренебрежение к земным делам и что этой неполноте противопоставляется не совершенство Царства Божия, а лишь западный церковный идеал. Соловьев так и пишет — совершенно в духе католицизма: «церковь, или Царство Божие». Но, как прекрасно говорит более поздний истолкователь судеб церкви Карташев, «если бы Царство Божие было тождественно с Церковью, то по завету Своего Учителя Церковь не молилась бы непрестанно: «Да приидет Царствие Твое!» Значит, оно не пришло с приходом Церкви. «Когда придет совершенно, тогда то, что отчасти, упразднится.» Молясь о пришествии Царства, Церковь сама устремляется к своему эсхатологическому завершению, сама томится желанием выявить свою полноту, исполниться до конца, когда настанет Царство Христово на земле. Можно думать, что она отдаст тогда Домовладыке ключи Царствия, которому «не будет конца». Символ говорит это о Царстве Христовом, а не «о Церкви». Никогда православная церковь не отрицала задачи своего «совершения в человечестве»; она только отрицала западные пути к осуществлению этой задачи и различала с одной стороны эсхатологическую идею полноты совершенства, возможную лишь для Царства Христова, для чудесного перерождения нашей земли в новую землю, а с другой стороны исторические ступени относительного совершения, доступные видимой земной организации Церкви. Влад. Соловьев, который в известный период своей жизни склонялся к западным идеям, всецело становится на почву католического понимания теократии и говорит поэтому о возможности «всемирной организации истинной жизни», осуществляемой силою «духовной власти Церкви». Православное сознание от-

вергает эти притязания земной, хотя бы и духовной власти, и не верит в правильность тех путей, которыми шел Запад. Здесь то и важно в полной мере оценить то коренное убеждение православной церкви, что высшей опорой церковной жизни является не власть церкви. не организация и дисциплина, а благодатная сила взаимной любви и помощь Божия. На этом и церковь держится, и вселенская истина утверждается, согласно прекрасному литургическому возгласу: «возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Как я уже сказал выше, это есть по преимуществу религиозно мистическое понимание христианства. Католицизм и протестантизм, это — западные европейские решения религиозной задачи, в них преобладает элемент человеческий, гуманистический, православие есть, напротив, восточное, азиатское решение этой задачи, и потому оно ближе к первоначальному духу христианства, ближе к глубине религиозных сокровищ Востока. И его представление о церкви, и его учение о любви, и его мысли о путях к Богу обвеяны этим основным религиозно-мистическим ощущением, что в истинной церкви, в истинной любви, в истинной жизни незримо присутствует Бог, благодать Божия, благодать Христова, что здесь корень всего и что оторванные от этого корня все человеческие мысли и дела становятся бессильными и бесплодными.

От этого так чужды православному сознанию и понятие внешнего авторитета, не усвояемого свободой, и представление о свободе, не освещаемой «светом, с неба сходящим», из одних человеческих сил и стремлений созидаемой. Православное учение есть учение о силе взаимной любви во Христе, но вместе с тем это ест и учение о свободе во Христе: одно связано с другим, и одно без другого немыслимо.

Отсюда вытекают все основные свойства русского благочестия и Богопочитания, все особенности религиозной психологии православной верующей души. Не притязая на то, что я перечислю все эти свойства и особенности полностью, я укажу лишь те, которые представляются мне самыми главными. Они следующие: созерцательность, смирение, душевная простота, радость о Господе, потребность внешнего выражения религиозного чувства, чаяние Царства Божия. Я хочу характеризовать теперь каждое из этих свойств в отдельности.

1. Созерцательность означает такую обращенность верующей души к Богу, при которой главные помыслы, стремления и упования сосредоточиваются на Божественном и небесном; че-

ловеческое, земное тут представляется второстепенным и в то же время несовершенным и непрочным. Отсюда и отсутствие настоящего внимания к мирским делам и практическим задачам. На западный взгляд в этом следует видеть нечто неправильное и недолжное. На самом деле это ест лишь подлинное выражение того религиозного сознания, которое принесено нам с Востока, откуда мы получили нашу религию. И на Западе, и у нас иногда видят несчастье России в том, что у нас не было реформации, что у нас не произошло того обмирщения религии, того превращения христианской морали в методику и дисциплину ежедневной жизни, которое совершилось у западных народов. В действительности, от православия не может быть перехода к реформации, ибо православие по существу своему созерцательно, аскетично. Оно не только не исключает, но и требует влияния религии на, жизнь и по существу всегда и оказывало это влияние, но духу его совершенно противоречит то превращение религии в мораль, а морали в методику и дисциплину ежедневной жизни, к которому естественно приводит реформация. Реформация могла родиться в недрах католицизма, ибо и католицизм уже представляет собою обмирщенье религии, в реформации делается лишь дальнейший и притом решительный шаг по пути этого обмирщения, в конце концов совершенно отрывающий жизнь и мораль от религии. Православие, напротив, есть сохранение чистого существа религии, обращающей верующее сознание к Богу, а в мире ином, высшем, горнем указующей истинное средоточие человеческих мыслей и дел. Влияние на жизнь, на культуру, на государство, на быт осуществляется в православии иными путями, чем в западных исповеданиях: определяющими силами являются тут не авторитет, не дисциплина, не чувство долга, стоящее вне религии и переживающее ее, а признание заповедей Божиих, заповедей единения и любви и страх Божий, страх греха и проклятия. Жизнь определяется тут именно религией, а не моралью, так что без религии и морали не остается, и когда православный человек отпадает от религии, он может склониться к худшей бездне падения. Но это именно и свидетельствует, в какой мере он не может жить без религии и как все в православий держится религией.

Когда, подобно Соловьеву, говорят о «Востоке, православном в богословии и неправославном в жизни», то тут упускают из вида, что для Востока «православие в жизни» осуществляется иными путями и измеряется иными мерами, чем для Запада: не степенью внешнего практического благоустройства, а си-

лою ощущаемой связи жизни с ее божественными истоками. Что видим мы на Западе, в качестве последовательного развития принципа реформации? По яркой характеристике Константина Леонтьева, здесь «вместо христианских загробных верований и аскетизма, явился земной, гуманный утилитаризм ; вместо мысли о любви к Богу, о спасении души, о соединении с Христом, забота о всеобщем практическом благе. Христианство же настоящее представляется уже не божественным, в одно и то же время и отрадным, и страшным учением, а детским лепетом, аллегорией, моральной басней, дельное истолкование которой есть экономический и моральный утилитаризм.» Вот то обмирщенье христианства, к которому привела реформация, и с точки зрения православия идти в этом направлении значит не исправлять односторонности и недостаточность православного сознания, а выступать из области религии в область автономной без религиозной морали. Это две различных плоскости, между которыми нет перехода.

«Неправославие в жизни», с православной точки зрения, может быть исправлено не реформацией, а только актом внутреннего всеобщего перерождения, чудесным образом укрепляющего в верующих чувства любви и страха Божия. Для православной церкви, в принципе не признающей путей внешней дисциплины и внешнего воздействия на совесть верующих, достижение православия в жизни есть задача бесконечно более трудная и таинственная, и православное понимание этой задачи ставит ее бесконечно выше методики и дисциплины ежедневной жизни: речь идет здесь именно о полном перерождении человека, о проявлении над ним чуда милости Божией.

2. Смирение, — второе из названых свойств православного сознания — стоит в неразрывной связи с первым, с созерцательностью: истинная и подлинная обращенность верующей души к Богу непременно приводит к смирению, к сознанию ничтожества человеческих сил. И здесь опят мы обнаруживаем в русском православном сознании драгоценные следы Востока, отражения азиатского религиозно-мистического чувства. На Западе, в Европе, нет этих следов и отражений; тут не утвердилась заповедь смирения, и нет в чувствах и мыслях духа смирения. Ни католичество, ни протестантство не воспитали этого духа. Западный человек есть по преимуществу гордый человек, и чем далее на Запад, тем больше в нем гордости: француз более горд, чем немец; англичанин более горд, чем француз.

Западный человек—это человек, гордый своей культурой, своим образованием, своей наукой, своей дисциплиной, своей политикой. Он думает, что он все преодолел, все может; он думает, что его конституции и парламенты, что его демократии и республики. — верх человеческой мудрости, что тот путь, которым он идет, есть единственный путь к человеческому величию. С высокомерием смотрит он на отсталость своих восточных соседей и ожидает, что они усвоят его мудрость и пойдут его путями. Между тем именно мы, эти восточные соседи, имеем все основания звать европейское сознание к тому, чтобы оно сломило свою гордость и поняло смысл и значение подвига смирения. Ибо это значит звать на почву христианского и вообще религиозного сознания. Это мудрость, провозвещенная еще древне-еврейскими пророками, которые ничему так настойчиво не учили, как тому, что от гордости погибают и люди, и города, и царства. В ярких образах и грозных пророчествах ветхозаветные учители с удивительной силой говорили о тщете земного человеческого величия, о посрамлении гордыни человеческого самообольщения. Вот, например, замечательное место из книги пророка Авдия: «гордость сердца твоего обольстила тебя; ты живешь в расселинах скал на возвышенном месте и говоришь в сердце твоем: кто низринет меня на землю?

Но хотя бы ты, как орел, поднялся высоко и среди звезд устроил гнездо твое, то и оттуда Я низрину тебя, говорит Господь».

Или другое место из книги пророка Исаии:

«И наполнилась земля его серебром и золотом, и нет числа сокровищам его, и наполнилась земля его конями, и нет числа колесницам его; и наполнилась земля его идолами: они поклоняются делу рук своих, тому, что сделали персты их.

И преклонился человек, и унизился муж; и Ты не простишь их.

Иди в скалу, и сокройся в землю от страха Господня и от славы величия Его.

Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот день.

Ибо грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное, — и оно будет унижено.

И на все кедры Ливанские, высокие и превозносящиеся, и на все дубы Васанские.

И на все высокие горы, и на все возвышающиеся холмы.

И на всякую высокую башню, и на всякую крепкую стену.

И на все корабли Фарсийские, и на все вожделенные украшения их.

И падает величие человеческое, и высокое людское унизится, и один Господь будет высок в тот день.»

Этот дух смирения, это сознание ничтожества человеческой гордости и высокомерия составляет одну из коренных основ того религиозного сознания, которое пришло к нам с Востока из Азии. Россия, которая имеет это великое счастье не только географически, но и духовно наполовину принадлежать Азии, в глубине своего религиозного сознания носит этот дух смирения, как один из главных даров своей древней веры.

3. Но с этим духом смирения тесно связана и та третья черта русского православного благочестия, которую я упомянул выше — это простота душевная, сознание того, что религиозная истина есть простая истина, которая дается не научной изощренности, не критике, не само превозносящейся мудрости, не гордой своими завоеваниями культуре, а детской простоте души, простой наивной вере, смиренному преклонению пред тайнами величия Божия. Это сознание того, что «нищета духовная», о которой говорится в заповедях блаженства, есть лучший путь к постижению тайн Божиих. Простые галилейские рыбаки были первыми провозвестниками слов Спасителя, а познавший глубину человеческой мудрости апостол Павел с особым ударением приводит слова пророка Исаии: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». «Потому что», — говорит он, — «немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков». Это превосходство простоты, живущей светом Божиим, над мудростью просвещения человеческого, с особой яркостью ощущается в православном сознании. Нельзя не видеть замечательного совпадения в том, что и верный сын православной церкви Достоевский, и ушедший от церкви Толстой одинаково убеждены в том, что величайшие религиозные истины открываются простоте душевной, простому бесхитростному разуму народа. Глубочайшие мотивы их народничества, вытекают не из идеализации народного быта, а из идеального представления о способности простого народного сознания находить пути к Богу. Их проповедь исходит из идеала евангельской простоты. Они как бы говорят нам: не увлекайтесь плодами культуры, ее богатством, ее пышностью, ее разнообразием; помните, что выше культуры сам народ, творящий дух народа; не ставьте культурных достижений между собой

и народом, не отделяйте себя от народа высокой стеной культурных достижений, не превозноситесь и не тщитесь сделать из культуры Вавилонской башни высотою до небес.

4. Следующее свойство православного сознания, которое мы должны объяснить, есть радость о Господе. Наблюдатели и знатоки русской монастырской жизни отмечают, насколько постоянной является эта черта даже у затворников и подвижников, — радость и какая то снисходительность к людям, к человеческим слабостям. Почему радость? Почему не печаль? не мрак? не уныние и сокрушение о грехах? — Потому что в сознании живет радостная весть: «Христос воскресе!» «Христос посреди нас!» Потому что искупление стерло главу змия, потому что то основное и первое религиозное представление, что мир во зле лежит, что грех и страдание его изначальны и неизбежны, восполнено новой высшей вестью, — вестью о явлении Христа миру, о сошествии Бога на землю к людям. В озарении этого высшего света, который никакая тьма объять не может, все грехи и слабости человеческие представляются искупленными, для них есть выход, есть прощение, есть надежда на спасение. Если в католическом религиозном сознании преобладает осеннее настроение грусти, то в православном ярко выделяется настроение весеннее, радость восстановления и возрождения. И как прекрасно отметил в свое время еще Гоголь, нигде так, как на Руси, не празднуется праздник Воскресения Христова, этот «праздников праздник и торжество из торжеств.» Общему духу католичества соответствует образ Великого Инквизитора, образ грозного, карающего Торквемады. Напротив, духу православной церкви отвечают характеры Сергия Радонежского, Серафима Саровского и многих других сияющих, светлых и радостных русских святителей п подвижников. И замечательно, что и в том религиозном сознании, которое, удаляясь от православия, сохраняет все же следы его, живет эта черта радости и обеспеченности в Господе. Так, Толстой при всем своем рационализме, при всей замкнутости и уединенности своего религиозного чувства, при разрыве с церковью, все же чувствует по православному, когда он говорит о религиозном чувстве в следующих выражениях: «главное в этом чувстве,—сознание полной обеспеченности, сознание того, что Он есть, Он благ, Он меня знает, и я весь окружен Им, от Него пришел, к Нему иду, составляю часть Его, детище Его: все, что кажется дурным, кажется таким только потому, что я верю себе, а не Ему, и из жизни этой, в которой так легко де-

лать Его волю, потому что воля эта вместе с тем и моя, никуда не могу упасть, как только в Hero, а в Нем полная радость и благо.»

5. Рядом с этим чувством — радостью о Господе стоит та особенность православного сознания, которую я назвал выше потребностью внешнего обнаружения религиозного чувства. Я разумею под этим стремление проявить обращение своих мыслей и чувств к Богу во внешних знаках, символах и действиях. В особенности протестанта поражают в собраниях наших молящихся те с виду внешние проявления благочестия, которые так свойственны православному человеку: свечи, просфоры, целование икон и креста, осенение крестным знамением, коленопреклонение. Даже просвещенные и тонкие наблюдатели русской жизни из иностранцев склонны указывать на эти выражения религиозного чувства, как на какую-то непонятную отсталость, как на чисто внешнее отношение к Богу, исчерпывающееся выполнением внешних действий и лишенное всякого внутреннего содержания. Им кажется, будто вместо необходимого внутреннего самоуглубления тут господствует исключительно внешнее понимание религии. Для протестантского сознания, которое полагает всю силу молитвенного обращения к Богу в сосредоточении духа, в концентрации, в уходе внутрь себя, все внешнее кажется излишним, отвлекающим от самоуглубления. Понятно, если при таком понимании у протестантов в отношении к проявлениям православного благочестия происходит своего рода оптический обман: они видят внешнее и не видят того внутреннего, которое за ним скрывается. Они не видят, что в этих проявлениях сказывается активный порыв верующей души, стремление ее выйти из себя и войти в общение с Богом, что именно в такого рода внешних действиях обнаруживается мистическое стремление преклонится, простереться перед Господом, возжечь пред Ним пламень своей веры, приобщиться к Его милости и помощи, вымолить и выплакать эту милость и помощь.

И когда с другой стороны протестантские писатели упрекают православную церковь в том, что в своих церковных службах она недостаточно развила практику духовных поучений, что она мало заботится о нравственном руководстве своей паствы, то тут повторяется тот же оптический обман и продолжается то же недоразумение. Для протестанта в его церковной службе, сред голых стен его храма самое главное выслушать нравоучительную проповедь, исполнить положенные песнопения и молитвы, имею-

щия целью то же нравственное сосредоточение и самоочищение. Главное полагается тут в человеческом воздействии и в личном самоуглублении. Напротив, для православного самое главное в церковной службе действие на верующих Божией благодати, приобщение их Божией благодати. Не человеческое воздействие является здесь определяющим, а действие Божеское, не простое нравственное воспитание, а мистическое единение с Богом представляется здесь целью. Благодатная сила евхаристии и литургических священнодействий, в которых таинственно сходит на молящихся благодать Божия, — вот высшее средоточие церковных служений и молитвенных возношений. Возглас священнослужителя: «Благодать Господа Нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие святого Духа буди со всеми вами» — призывает дары Божией благодати на всех присутствующих на литургии, в том числе и на тех, кто в данный день не причащается св. Таин.

Это две стороны одного и того же отношения. стремление не только внутренне, но и во внешних проявлениях, при помощи видимых знаков и символов вознести свои мысли и чувства к Богу и восприятие Божественной благодати, сообщающейся в таинствах и священнодействиях. И сравнительно с этим таинственным действием Божией милости на человеческую душу, могущественно воспитывающим и ведущим человека в жизни, то воспитательное действие слова человеческого, к которому стремится нравоучительная проповедь, имеет совершенно второстепенное значение.

С этой стороны к православию бесконечно ближе католичество; в католичестве также приняты внешние выражения молитвенного обращения к Богу. Но поскольку и в этом отношении здесь преобладает дисциплина, организованность и упорядоченность, свобода индивидуального приобщения верующей души к общей молитве в католическом обряде в известной мере парализована. Напротив, в протестантизме эта свобода доведена до того, что церковная служба переходит тут в простой культ морали, в текучее рациональное нравоучение, которое стоит на пороге или к пантеизму, или к безбожию.

Собравшися в дорогу,

В последний раз здесь вера предстоит,

как говорит Тютчев.

6. Мне остается разъяснить последнее из упомянутых мною свойств православного сознания, — чаяние Царства

Божия . Как я уже говорил выше, православному сознанию чуждо отождествление видимой земной Церкви с Царством Божиим. Оно ищет и чает царства Божия, как порядка реального, но в некоторых особых чудесных условиях достигаемого. Царства Божия нельзя построить в порядке земного делания, и тем не менее вся жизнь земная должна быть обвеяна мыслью об этом чаемом Царстве. В народных представлениях это верование облекается то в образ праведной земли, в некотором неведомом месте существующей, то в сказание о невидимом граде Китеже, сокрытом от человеческих взоров на дне озера. Глубочайший смысл этих представлений заключается в том, что земная человеческая жизнь никогда не может притязать на совершенство и правду, что всегда нужно стремиться и тяготеть к правде высшей, что только освещая нездешним светом наши земные мысли и дела, только основывая их на «чувстве соприкосновения своего таинственным мирам иным», на чаянии Царства Божия, можно устроить правильно нашу жизнь.

И здесь опять православное сознание идет своим особым путем, несходным с путями католицизма и протестантизма. Католицизм полагает, что Царство Божие есть не только чаяние, но и осуществляющаяся в истории католической церкви действительность; в этой церкви оно имеет свое видимое земное воплощение. Напротив, протестантизм настолько отделяет земную действительность от религиозных чаяний, что религия становится частным делом личного сознания, а культура, общественность, государственность объявляются автономными областями самобытного светского строительства. Православие, полагая, что Царство Божие вполне осуществимо лишь в последние дни, а ныне должно лишь освещать незримым светом все наше земное строительство, стоит как бы посредине между крайностями обмирщения Божественного идеала и отречения от него.

Я как будто бы закончил свое изложение и ответил, как умел, на поставленную тему. Но вместе с тем я живо чувствую всю неполноту моих разъяснений. Пусть другие, более меня знающие, восполнят и исправят сказанное. Наступило время, когда все мы нуждаемся в некоторых новых и простых объяснениях существа нашей веры. ее древняя сущность должна остаться незыблемой, но она должна по новому уясниться новому сознанию. Для нас, переживших неслыханные, катастрофические события, многое теперь приоткрывается и уясняется из того, что ранее было неясно, к чему относились мы невнимательно.

Открываются для нас с небывалой ясностью и драгоценные сокровища нашей веры.

Подойти к пониманию этих сокровищ было и моей задачей в настоящем очерке. Но говоря о свойствах нашей веры, я менее всего хотел бы призывать к горделивому сознанию своего превосходства над Западом. Мысль моя отнюдь не заключается в том, что нам надо кичиться или хвалиться нашей верой. Нет, нам прежде всего самим надо сделаться достойными ее. Чудные дары и сокровища скрываются в глубине православного сознания, но мы и сами не всегда умеем пользоваться ими, и другим не умеем их показать, и самим себе не умеем их уяснить, и жизнью своей не умеем их оправдать.

Так и в благодатной земле нашей заключены неисчерпаемые залежи всяких богатств и всякого плодородия и обилия, а вот она иссохла и закрылась для человека, и не приемлет зерна, бросаемого рукой человеческой, и не открывает недр своих. Ибо не сумел человек беречь и любить ее и захотел жребия иного, не того, который по заповеди Божией призывает его к смирению, любви и труду; и откроется она лишь подвигу смирения и любви.

Подобно этому и в вере нашей есть сокровища и богатства, которых не знали мы и не ценили, и открываются они нам теперь чрез величайшие испытания и страдания. И когда мы полнее и глубже проникнем в их существо, тогда и душа России откроется нам, и родина наша снова станет нам открытой и доступной...

П. Новгородцев.

Страница сгенерирована за 0.02 секунд!

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Григорий Григорьев, доктор богословия, заслуженный врач РФ, профессор, д.м.н., психотерапевт-нарколог, преподаватель Санкт-Петербургской православной духовной академии, настоятель храма Рождества святого Иоанна Предтечи в деревне Юкки.

Наша сегодняшняя тема звучит так: «Сознание Бога и сознание человека». Звучит очень необычно. Почему Вы решили именно так ее сформулировать?

Я думаю, что задача нашей сегодняшней передачи «Ветер радости» (которая у нас выходит последний четверг каждого месяца) - помочь людям правильно поставить навигатор своей души, чтобы ветер радости Господь наполнил паруса души человека. У каждого человека бывают измененные состояния сознания. И для того чтобы понять, что такое измененные состояния сознания, надо понять, что такое ясное сознание. Свят один Господь, ясное состояние сознания - это состояние святости. Свят один Господь по Своей природе, а православный человек становится святым, принимая таинство Святого Крещения. Жизнь - это время между крещением и отпеванием человека. И в этот промежуток эта святость постоянно теряется, а по мере потери святости возникают измененные состояния сознания.

Святые отцы говорили, что мысли человека бывают внутренние, собственно человеческие, и внешние, приходящие извне. А внешние бывают трех видов: от Бога, от лукавого и от других людей. Внутренние и внешние мысли в сознании человека возникают одновременно. То есть головной мозг - это и приемник, и передатчик, это рация, которая работает в режиме приема и передачи. И если человек поддерживает состояние внутренней святости, то он получает внешние мысли от Бога, а если он этого не поддерживает, то эти мысли приходят от лукавого.

И нередко случается такое состояние, что человек начинает слышать то, что не говорят другие люди. Мы все сталкивались с такой ситуацией, когда кто-то нас убеждал: «Я же сам слышал, ты это говорил». А я, например, точно знаю, что я этого говорить не мог. Но человек, который именно так слышал, не врет, он говорит правду. То есть эти мысли от лукавого, которые в него вошли, он воспринимал как речь того, с кем он разговаривает. И это называется измененное состояние сознания, то, о чем сказал Христос: «Глаза будете иметь - и не увидите, уши будете иметь - и не услышите». То есть увидите и услышите не то, что есть, а то, что внушил вам сатана.

Вот этому современные люди мало придают значения. Мы не должны бояться внешних мыслей. Господь сказал нам, что ничто, входящее в человека, его не оскверняет, но оскверняет то, что исходит от человека. То есть если мы не имеем святости и у нас не хватает духовного иммунитета, то эти мысли проникают в нас - и при помощи диалогов создается концепция грехопадения человека. Сам человек говорит: да, это, конечно, плохо, это нарушение Божьей заповеди, с одной стороны; но, с другой стороны, это очень хорошо. Измененное состояние сознания - это то, о чем говорил Федор Михайлович Достоевский: «Широка душа русского человека: и Бог, и сатана в ней вмещаются. Надо сузить душу до одного Бога».

Мы можем представить широкий, но не глубокий водоем. Например, наш Финский залив в районе дамбы. Когда-то его называли Маркизовой лужей. Может быть, не многие люди понимают, почему именно Маркизова лужа, но когда начинаются сильные ветра, то цвет воды в заливе становится коричневый, бурый, глиняный. Потому что здесь небольшие глубины, и волна перемешивает всю бузу, все донные отложения - и все взбаламучивается. Вот это есть состояние измененного сознания, когда в душе и Бог, и сатана, когда душа широкая. А когда душа сужается до одного Бога, то она превращается в океан. Когда же над океаном идет даже самый сильный шторм, то вода в океане прозрачная, потому что никакие волны не достигают океанского дна. Подводная лодка может занырнуть в океанские глубины - и там будет тишина и покой.

И вот когда душа человека становится глубокой, когда в ней живет один Господь, то все ураганы мыслей, которые проносятся в наших эмоциях, не затрагивают душу. Потому что мы свято понимаем слова Спасителя: «Ничто входящее в человека его не оскверняет». Человек говорит: «Господи, помилуй», - и все это от него отступает. То есть состояние святости - это состояние прозрачности души и духа человека. Это способность распознавания добра и зла. Вот этой теме мы посвятим сегодняшнюю передачу и попытаемся в меру временны х возможностей разобрать эту действительно очень важную для людей проблему, потому что она имеет практическое значение.

- Вопрос телезрительницы: «У меня к Вам два вопроса. Первый: каково должно быть истинное покаяние? И второй: как до лжно укорять себя при добрых делах?»

Вы, конечно, задали очень важные вопросы, но все-таки нам важно, чтобы все это было вписано в рамки темы измененного состояния сознания. Покаяние может происходить только при ясном и прозрачном состоянии сознания. А ясное и прозрачное состояние сознания возможно только при состоянии святости, восстановлении образа и подобия Божьего, что и потерял первочеловек Адам, когда нарушил Божью заповедь не вкушать плодов от древа познания добра и зла.

В нашей земной жизни покаяние восстанавливается через Новый Завет. Потому что все религии, существовавшие до Христа, были лестницами к Богу, которые люди пытались построить в небо. А Новый Завет - это лестница, которую Господь спустил людям. И Новый Завет есть причастие Святых Христовых Таин, которые восстанавливают образ и подобие Божье. То есть Новый Завет и есть причастие. Господь трижды произносит слова «Новый Завет» у трех евангелистов: Матфея, Марка и Луки. И каждый раз в контексте: «Сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя Нового Завета». Вообще понятие «Новый Завет» Христом не произносится вне принятия Его Тела и Крови.

Истинное покаяние невозможно без причастия. То есть когда у человека погас костер души, он никогда не сможет увидеть ее темные пятна. И для того чтобы их увидеть, надо, чтобы появился источник внутреннего света. Покаяние - это восстановление состояния святости, в котором мы видим темные места своей души. Вот поэтому в этом контексте я бы сказал, что покаяние невозможно только при логическом осмыслении греха. Логическое осмысление может помочь этому покаянию, но может в чем-то и помешать.

Потому что человек, изучая грехи, все их найдет у себя, как студент медицинского института, который изучает учебник психиатрии и ставит себе все диагнозы: и акцентуации личности, и психопатию, и невроз, и маниакально-депрессивный психоз, и шизофрению, и все виды прочитанных болезней, которых у человека нет на самом деле. Да, они могут развиться. Потому что видение греха - это видение главного звена греха. Поэтому Господь от нас грехи скрыл по Своей милости и по нашей немощи. Если бы мы видели свои грехи, мы вошли бы в глубокое уныние, а мы их не видим, и они открываются нам только при получении благодати. То есть всегда приходит исцеляющая благодать, которая помогает нам переносить тяжесть видения своих грехов.

Как можно определять добрые дела? Если дело, которое Вы делаете, приближает Вас и другого человека к Богу, то это доброе дело, а если Вы делаете доброе дело, но сами удаляетесь от Бога (и другой человек удаляется), то, получается - благими намерениями вымощена дорога в ад. В этом смысле, конечно, доброе дело Вы тоже сможете понять только через причастие.

Вообще Новый Завет и жизнь православного человека - это непрестанное причащение Святых Христовых Таин, принятие Тела и Крови Христа. Конечно, частота причастия может быть разной, но согласно Моисеевой заповеди шесть дней работай - седьмой отдай Богу. Раз в неделю - просто необходимо. А если у человека сильно потерян образ и подобие Божье, то надо причащаться буквально каждый день до его восстановления. Когда это восстановится, возможно, частоту можно будет и уменьшить. То есть причащаться надо так часто, чтобы все время находиться в образе и подобии Божьем, чтобы состояние святости было в душе человека, состояние прозрачности, чтобы была возможность различать добро и зло, чтобы навигатор души все время был направлен курсом на Царствие Небесное. И тогда ветер радости Господь наполняет паруса вашей души. Иначе говоря, критерий правильности нашей дороги - это радость о Господе, мы живем как у Христа за пазухой.

Когда восстанавливается образ и подобие Божье в человеке, то восстанавливается видение райского сада, восстанавливается состояние любви к себе, к ближнему и к Богу. И когда мы выполняем главную Божью заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем своим, всею крепостию своею и всем разумением своим и ближнего своего, как самого себя», - тогда восстанавливается наше курсовое движение. То есть в духовной жизни главное - это состояние святости. Святость - это стремление к Богу, это восстановление образа и подобия Божьего через церковные таинства Исповеди и Святого Причастияя.

Можно сказать, что в само по себе таинство Святого Причастия тоже включено таинство Исповеди, особенно в текущих, незначительных грехах. Но когда выплывают какие-то тяжелые грехи, которые беспокоят человека, обязательно нужна углубленная исповедь. Однако для того, чтобы найти темные места в подвале, надо иметь источник света. То есть чтобы реально увидеть свои грехи милостью Божией, надо сначала освятить свою душу, разжечь костер своей души через таинство Причастия. Если угодно, сначала причастие - потом видение грехов.

Но бывают такие случаи: «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил». Если Господь пробудил совесть человека и какие-то грехи его преследуют, тогда, конечно, в первую очередь надо исповедоваться. То есть исповедь не должна быть формальной, она не должна превращаться в билет на причастие. Вот когда человек не чувствует каких-то особых грехов, то во многих храмах священник человека просто благословляет на причастие, а исповедует в тех случаях, когда тот чувствует такую необходимость.

Вопрос телезрительницы: «Со мной такое часто случается: я не говорю эти слова, а мне их приписывают, главное - тут же, в этом же разговоре: да ты же сказала мне. А потом еще, бывает, и сплетни насчет этого идут. Я вот так со свахой своей поругалась, потому что я этих слов не говорила, а она мне их приписала. Что делать в таких случаях?»

В утешение скажу Вам, что это бывает у всех, просто весь мир - это своего рода сумасшедший дом, где многие люди слышат себя, слышат не то, что им говорят, а то, что они хотят услышать, желаемое принимают за действительное. Потому что измененное состояние сознания. Чем мы можем помочь таким людям? В первую очередь, как говорил преподобный Серафим Саровский, надо спасать самого себя. Не надо спасать этих людей, надо разжигать костер своей души. «Спасись сам - и тысячи возле тебя спасутся», говорил преподобный.

Когда Вы будете причащаться и костер Вашей души разгорится ярко, то этот свет подействует на этих людей - и у них будет восстанавливаться ясное сознание. И, глядя на Вас, они скажут: «Я хочу быть таким, как ты, я вижу, что ты живешь как у Христа за пазухой, я тоже хочу так жить». И тогда Вы сможете сказать: «Это происходит потому, что я регулярно причащаюсь». Потому что я знаю, что когда первохристиане первые триста лет и потом еще почти триста лет (почти шесть веков) причащались практически каждый день, то делали они это не просто так. У них было ясное состояние сознания, они могли разделять свет и тьму, добро и зло. И они понимали, что не всякая мысль, которая возникает в голове человека, является продуктом его сознания. Есть мысли, приходящие от лукавого.

И вот когда мы замечаем эти мысли, их не надо в себя впускать, надо говорить: «Господи, помилуй». В чем такой терапевтический смысл Иисусовой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»? Постоянно читая эту молитву, человек никогда не пропустит вражеских мыслей. Как говорил преподобный Паисий Святогорец, чтобы самолеты неприятеля не сели на наши аэродромы, взлетные полосы должны быть заняты нашими самолетами. Чтобы не было плохих мыслей, наше сознание, наша память должны быть заняты мыслями положительными, яркими, светлыми, образными воспоминаниями, закатами и восходами - всеми светлыми, радостными воспоминаниями.

И, если угодно, психологическая и духовная защита человека - это количество ярких, светлых, положительных воспоминаний. Потому что когда нам будет плохо, мы сможем спрятаться в этих мыслях как в благодати Божией, мы сможем, как подводная лодка во время сильного шторма в океане, опуститься ниже волнения морского, и у нас в душе всегда будет покой и благодать. Эмоции наши будут шуметь, а в душе будет благодать. Вот та самая дорога, о которой говорил Господь: «Ищите прежде Царствия Небесного и правды его, а все остальное приложится вам».

Гордыня, согласно святым отцам, одна из самых страшных греховных наклонностей человека. И, наверное, это самое страшное измененное сознание человека. Гордыня ведет человека к падению в те или иные грехи. Скажите, пожалуйста, вот такое состояние измененного сознания, как гордыня, является ли препятствием к причащению Святых Христовых Таин?

Отвечая на этот вопрос, я скажу сразу: если человек не будет причащаться, у него не будет вообще шансов избавиться от этого состояния. А относительно гордыни зайду немного издалека. Если мы вспоминаем райский сад, где был Бог Отец, то это было время веры в Бога. Адам любил Бога, любил себя и любил райский сад. И он был садовником в райском саду. По Божьему замыслу он должен был трудиться, ухаживать за деревьями, общаться с Богом и достигнуть состояния обожения, потому что он был создан по образу и подобию Божьему. Вот это древо познания добра и зла не могло быть древом смерти, это было древо жизни. Но древом смерти оно становится, когда человек своевольно пробует плоды, а когда плоды дает Господь, то это древо превращается в древо жизни.

По сути дела, когда Адам это потерял, он потерял веру в Бога, доверие к Богу. То есть Бог Отец - это вера. И после этого у людей оставалась надежда на то, что Бог пошлет Сына Своего в мир и восстановит у них видение райского сада. Христос - это надежда. А Христос сказал: «Когда Я уйду, дам вам Духа Утешителя, Духа Святого (Который сошел на апостолов в день Троицы и Пятидесятницы), и радости вашей никто не отнимет от вас». То есть любовь - это Дух Святой. Вера, Надежда и Любовь - это Ипостаси Святой Троицы: Отца, Сына и Святого Духа.

Гордыня - это, возможно, высокие духовные достижения, которые не приумножают Святой Дух, дух любви, а душа начинает наполняться измененным духом. То есть это особая форма измененного состояния сознания, которую можно назвать духовной прелестью. Гордыня в той или иной степени присуща каждому человеку. Если бы у нас не было гордыни, мы не могли бы учиться, не построили бы ни одного дома, мы бы, наверное, не построили красивые храмы. Но гордыня эта должна быть как бензин в машине: проходя по дорогам жизни, бензин должен сгорать. А может получаться наоборот: он не сгорает, а еще и прицеп с дополнительным бензобаком - целая цистерна бензина - набирается.

Гордыня - это как спутник, который выходит на орбиту: сгорает первое колено, второе и третье. Грехи - это таланты без духа любви. Несомненно, с гордыней невозможно расстаться без постоянного причастия, но также и без обращения самого причащающегося ко Христу перед причастием с просьбой эту гордыню переплавить в целеустремленность, любовь, именно в то состояние, о котором сказал Господь: «Ищите прежде Царствия Небесного и правды его, а все остальное приложится вам». И человек это ищет, и любовь уходит, и он начинает искать больше земной славы, земной власти, как в сказке о золотой рыбке та старуха, которая захотела стать владычицей морской. То есть, по сути дела, это то духовное состояние, когда сбивается навигатор души - и возникают очень большие проблемы. Я думаю, ни один грех, в том числе такой выдающийся грех, как гордыня, никуда не денется.

Но гордыня тоже не на пустом месте возрастает. Ведь все грехи вырастают от какого-то корня. Например, пьянство приводит к блуду, блуд к сребролюбию, сребролюбие к унынию, а уныние к гордыне. И мы не можем преодолеть гордыню, пока нижестоящий грех не преодолеем. Нужно понимать, что не всегда в лоб мы можем этот грех преодолеть, надо искать корень. Иначе говоря, если мы пьянство срубим, возможно, срубится гордыня. И тогда корнем станет сребролюбие; надо его срубать. Потом надо как-то преодолеть уныние и, может быть, блудные состояния. Это все как бы корневая система, которая питает гордыню. Почему гордыня является тяжелейшим грехом? Гордыня - это вершина огромного, страшного айсберга, который становится очевидным. А подземная часть этого айсберга, которая составляет 9/10, незаметна. И без Причастия, без Бога невозможно эти грехи превратить в таланты.

Вопрос телезрителя: «Христос (не как Бог, а как Человек) знал и понимал, что Он после распятия все равно воскреснет?»

Дело в том, что Христос был Богочеловеком. И, несомненно, Он был Богом во всей полноте этого понимания. Но Он также был Человеком во всей полноте понимания человека: Он испытывал голод, боль, страдания. И Он понимал, что прежде чем Он воскреснет, Ему предстоит принять смерть на Кресте. И, конечно, Он шел на этот Крест, взяв на Себя все грехи мира. Вы представляете, Он был настолько сильно избит, что у Него было несколько десятков смертельных ранений. Потому что Понтий Пилат, когда приказал Его пытать, дал воинам задачу убить Его во время пыток, чтобы облегчить Ему мученическую смерть на Кресте. Он хотел Ему помочь таким образом. И Ему действительно нанесли много смертельных ранений, но убить Его не смогли. По результатам изучения Туринской плащаницы было порядка 260 смертельных ранений.

И Он, убитый многократно, будучи физически мертвецом, шел на Крест. Такое мог сделать только Бог. Но вся боль всего мира была в этот момент в Нем. И представляете, что Он испытал на Кресте как Бог, когда как Человек воскликнул: «Боже Мой, зачем Ты оставил Меня?» Он, видимо, увидел эту разверстую адскую бездну и сатану с воинством, которые ликовали и ожидали Его там, надеясь на то, что они Его там удержат. Но Он разрушил державу смерти, смерть не смогла Его удержать, и все бесы оказались связанными. И Он воскрес из мертвых.

Поэтому не надо думать, что раз Он был Бог, то это умаляет Его подвиг (раз Он знал, что все равно Ему ничего не будет). Нет, Он всю боль чувствовал как Человек. И это говорит нам о том, что человеческое тело способно вместить Бога. То есть каждый человек способен вместить Бога. Может быть, это для людей покажется немного странным: как это тело человека вместит Бога? Но ведь нам не кажется странным, когда тело человека вмещает сатану или беса. То есть здесь как бы нет сомнений: да, бесам можно легко войти. Вот говорят: наверное, во мне живет бес. Бес - это тоже дух. И, в принципе, если человек может вместить беса (а он может легион бесов вместить), то он может вместить и Бога. В этом отношении, конечно, это не умаляет подвиг Христа, раз Он был Богом, а, наоборот, подчеркивает это. Потому что Он мог добровольно от этого отказаться, но тогда бы надежда, которая была во всем мире (на восстановление бессмертия человека, дороги в рай), никогда бы не реализовалась.

Невозможно говорить об измененных состояниях сознания и не затронуть тему тех или иных веществ, которые изменяют сознание человека. Многие языческие религии применяют те или иные наркотические средства, средства опьянения, для того чтобы неким образом сблизиться с невидимым миром. Как Вы считаете, происходит ли это сближение действительно? Или это самообман?

Вообще измененные состояния сознания особенно понятны для тех, кто водит транспорт. Вот когда возникают разные аварийные ситуации, то нередко человек не видит препятствия на пути, не видит человека, на которого наезжает, не видит другой машины, которая идет ему навстречу. Он пребывает в некоем особом состоянии сознания. То есть он не видит глазами явное физическое препятствие. И мы знаем, какое огромное значение имеет в этих измененных состояниях на транспорте алкоголь. Мы знаем, что огромное количество аварий бывает вследствие измененного состояния сознания.

Да, бывает и усталость, бывает и болезнь, бывает, человек отвлекся, рассредоточился, но алкоголизм - это 90% измененного состояния сознания. Иначе говоря, когда человек принимает определенное количество спиртных напитков, он реально отключает систему определения «свой-чужой», он реально прогоняет ангела-хранителя и добровольно отдает свою волю в руки лукавых демонов. И эти лукавые демоны начинают им руководить. То есть, иначе говоря, состояние алкогольного опьянения - это состояние духовной прелести, в этот момент самооценка человека, его гордыня вырастают беспредельно, он начинает воображать себя кем-то великим и совершать некие действия, которые для окружающих выглядят как абсурдные, нелепые, а ему кажется, что он вообще просто герой, спасающий мир.

Поэтому, несомненно, на каких-то веществах, на алкоголе, на наркотиках мы видим, как человек добровольно изменяет свое сознание и как демоны беспредельно им руководят. Иногда родственники говорят: когда трезвый, он хороший человек, но когда выпьет, как будто бы бес в него какой-то вселяется, он сам не ведает, что творит. И человек иногда наутро тоже говорит: «Что я там натворил?» Ему рассказывают, он говорит: «Неужели это был я?» Как будто бы не он это делал, а кто-то вселившийся в него. И человек даже не понимает, что это было измененное состояние сознания с полным отсутствием критической самооценки своих действий и что бесам он добровольно открыл дверь. Иначе говоря, любое измененное состояние сознания - это добровольное открытие двери своей души для бесов. И в этом смысле алкоголь и наркотики в первую очередь тому способствуют.

Я не хочу сказать, что когда человек пьет небольшое количество алкоголя, то у него возникает это измененное состояние сознания; я хочу сказать именно о том приеме алкоголя, когда человек теряет контроль над собой. То есть здесь тоже нельзя говорить, что прием любого количества алкоголя обязательно приведет к измененному состоянию сознания, но, в принципе, это будет дорога в ту сторону. Это не значит, что человек сразу же откроется бесам, но после какой-то черты это произойдет, и у каждого человека эта черта будет разная. И только окружающие люди смогут это оценить. И он сам, когда выйдет из этого состояния.

Вопрос телезрительницы из Свердловской области: «У меня дочь больна с 2011 года психической болезнью. Я знаю, что надо чаще причащаться, чтобы были улучшения на душе, но она считает, что не заслужила этого, и боится подойти».

Здесь надо все-таки как-то объяснить это священнику, поговорить с ним, потому что к больным людям в причастии проявляется крайняя икономия, крайне мягкий подход. 121-е правило VI Вселенского Собора говорит: проявляй к страждущему сострадание, дабы не ввергать души страждущие в стремнины отчаяния. То есть, во-первых, ей нужно медикаментозное лечение; во-вторых, такого человека следует причащать без подготовки. Вот просто чтобы она приходила сначала хотя бы в конце службы, к самому причастию. И, несомненно, ей сейчас покаяние надо абсолютно исключить, потому что бесы сразу же будут включать бредовые интерпретации - и человек будет чувствовать такие грехи, которых в нем нет.

Поэтому в данном случае такого психически больного человека, который чувствует себя недостойным причастия, надо просить причащаться без исповеди, чтобы для начала разжечь костер его души. Потому что любая исповедь в данном конкретном случае может очень сильно повредить. И надо человеку объяснить, что причастие - это исцеление грешников. Вот когда человек чувствует себя грешником, то надо, наоборот, чаще причащаться. Важно, чтобы Господь стучал в сердце, то есть нельзя насильно причащать, но надо объяснять, уговаривать; возможно, попросить батюшку, чтобы он пришел на дом и поговорил. Очень важно, чтобы этот контакт установился, и, может быть, вначале на дому ее причащать, а когда немножко разгорится костер ее души, тогда пригласить в храм. Поэтому обязательно следует сочетать медикаментозное лечение с причастием.

Когда некоторые православные люди сталкиваются с психическими заболеваниями и попадают в психбольницы, там их выводят из острого состояния медикаментами и потом дают медикаменты для поддерживающего лечения дома. Человеку становится лучше, тогда он не принимает эти таблетки и совершает тем самым большую ошибку, а через какое-то время это все возвращается. Что такое психическое заболевание? Это когда в проводах пробита изоляция и они искрят, а медикаменты - это изолента, которой завязываются пробитые участки. Конечно, лучше без изоленты, но иногда без этого не обойтись.

И психическое заболевание - это тоже дорога человека к Богу. Наоборот, иногда болезнь удерживает человека от очень многих злых поступков, у него просто нет достаточных сил, чтобы их совершать. Поэтому Бога надо благодарить за все. А в данном случае к дочери надо найти подход, поговорив предварительно с батюшкой. Это должен, конечно, сделать священник, и так, чтобы он проявил к ней мягкий, теплый, добрый подход. Тогда душа ее откроется, она станет причащаться, и на фоне причастия улучшится психическое состояние. Тогда под контролем лечащего врача будет возможно уменьшать дозу медикаментов, которые человек принимает вне больницы.

Мы сейчас говорим об отрицательных сторонах такого явления, как измененное сознание, но во многих восточных религиях есть такое понятие, как просветленный человек. Скажите, пожалуйста, в рамках нашей православной традиции можем ли мы говорить о некоем просветлении?

Можем ли мы говорить, что человек не православный может открыть свою душу Богу? Может ли Бог проявиться в душе не православного человека? Несомненно, Бог может проявиться там, где Ему угодно. Мы знаем немало примеров из Ветхого Завета, когда у язычников Господь проявлялся. Мы знаем, например, как апостол Петр был в доме Симона-кожевника и римскому сотнику ангел сказал позвать Петра. То есть он был некрещеный, а к нему пришел ангел Господень и сказал: «Позови человека по имени Петр, который в доме Симона-кожевника, и он скажет, как тебе спастись». Это в Деяниях апостолов.

И когда Петр, придя к нему домой, стал говорить ему и его сродникам слово о Христе, то в этот момент на язычников сошла благодать Святого Духа, а Петр воскликнул: «Кто мешает креститься тем, на кого и так уже сошла благодать Святого Духа?» То есть если сошла благодать Святого Духа, дух любви, они были в просветленном состоянии сознания и уже после этого крестились. Поэтому, конечно, здесь, в этих практиках, такое возможно. Но возможно и то, что бесы под видом ангелов сойдут. По крайней мере, в той практике, с которой мы постоянно сталкиваемся в нашем реальном мире, как правило, это все-таки явления демонических сил.

Но при этом я бы не хотел, чтобы с водой выплескивали ребенка и чтобы мы ограничивали Бога в местах проявления. Поэтому не надо забывать, что Бог - Он для всех народов. Это не значит, что все религии одинаковы, вовсе нет, православие - это религия, когда лестница была спущена с неба. Но когда люди пытаются строить лестницу в небо, это их дело, потому что, возможно, они не знают о той лестнице, не понимают этого, они не чувствуют ветра радости, который наполняет их душу от православия. Поэтому все может быть, и только индивидуально можно ответить на этот вопрос. Я бы не стал так однозначно говорить, но если люди для просветления принимают наркотики или какие-то психоактивные вещества, это, с моей точки зрения, однозначное бесовство. То есть это однозначный выход на контакты с невидимыми силами зла. Как мы видим, во многих языческих религиях это было основой выхода.

А где-то, в каких-то буддистских монастырях (вследствие духовной созерцательной молитвы, когда человек входил в состояние ясного видения), наверное, такое возможно; я могу такое представить. Но чтобы ответить на этот вопрос, надо видеть конкретных людей. Поэтому нельзя огульно говорить: это добро или это зло. Это дело Божье. Солнце всходит над добрыми и злыми, и дождь так же проливается. Наша главная задача - помнить, что наш самый главный грех - это осуждение друг друга и отсутствие духа любви. «В годину смуты и разврата не осудите, братья, брата…»

Мы должны постоянно помнить слова Василия Великого: «Клевета - это правда без любви». Поэтому всякий из нас, говоря о брате своем, не имея достаточного духа любви к нему, является клеветником, даже если, с нашей точки зрения, мы сообщаем правильные вещи. То есть можно сказать, что всякий раз, когда у нас не хватает духа любви, мы все равно находимся в измененном состоянии сознания и видим карикатурную картину человека. А Господь, Который в ясном сознании пребывает, всегда видит подлинный облик человека. И нам человек кажется пропащим, а Господь знает, что этого человека ждет великое будущее, ждет его Царствие Небесное. Поэтому никогда никого не следует осуждать, потому что «не судите, да не судимы будете». И «остави нам, Господи, долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим».

Почему иногда люди причащаются и не чувствуют встречи со Христом? Во-первых, Игнатий (Брянчанинов) говорил, что редко причащаются; надо чаще причащаться для этого. Во-вторых, мы приходим причащаться в духе осуждения, осуждая кого-то из ближних, а священник, давая нам Тело и Кровь, говорит: «Во оставление грехов и в жизнь вечную». А грехи могут уйти, только когда мы простим тех, кто нас обидел. А мы не можем этих людей простить, и мы не просим Бога о том, чтобы Он нам дал благодать прощения. Следует говорить: «Господи, дай благодать прощения тех, кто обидел нас». Святые отцы всегда радовались, когда их кто-то обижал: «Господи, мы их простили, и Ты нам прости наши прегрешения». Всегда, когда есть люди, которые нас несправедливо обидели, есть некие наши грехи, которые уйдут, если мы простим этих людей.

Вопрос телезрителя из Екатеринбурга: «В наше время очень тяжело молиться и готовиться к причастию из-за бытовых, служебных вопросов. Как настроить себя, где черпать силы, где их взять? И как помочь своим домочадцам в этом плане?»

Этот вопрос перекликается с темой нашей сегодняшней передачи, потому что я сказал, что надо причащаться как можно чаще, чтобы не было измененных состояний сознания, а были ясные состояния. Но человек говорит, что современное причастное правило и современные требования поста, покаянного канона, молитвенного правила иногда занимают большое количество времени и люди не имеют такой физической возможности вследствие своей реальной жизни, чтобы все это выполнить. Я хочу сказать, что все это молитвенное правило появлялось по мере того, как люди все реже и реже причащались.

Когда первохристиане причащались каждый день, то никаких особых правил у них не было. И никаких особых постов, кроме постов, регламентированных Святой Соборной и Апостольской Церковью. И всегда были две дороги. Икономия - мягкий путь. «Младенцев кормят жидкой пищей, - говорил апостол Павел. - А когда вырастут - твердой». Младенцами во Христе были все люди, которые шли дорогой икономии, и к ним не предъявлялись никакие особые правила, кроме тех правил, которые они могли реально понести.

А акривия применялась к духовным аскетам, к монахам. И, конечно, дорога акривии тоже крайне необходима. Но где-то с XIV века акривия стала проникать в жизнь православия, и в XVIII веке, когда царь Петр менял устройство государства и Церковь ему не подчинялась, а он как-то хотел ослабить влияние Церкви на мир, он принял указ о недопустимости отношения к Причастию как к аптекарскому снадобью. Были взяты жесткие правила жестких аскетических монастырей XVIII века и перенесены на мир. Вот то правило, которое нам сегодня предписывают, - отчасти это то самое правило. И люди стали причащаться все реже и реже. К началу XX века многие люди стали причащаться раз в году, потому что когда человек причащался раз в году, он получал справку от священника и ему давались налоговые льготы по подоходным налогам вследствие указа Синода.

По сути дела, здесь нужно просить священника, индивидуально с ним говорить, чтобы, когда есть возможность, выполнять правило. Правила хорошие, благочестивые, но они никогда не были обязательными. Сегодня они иногда возводятся в обязательный ранг. В данном случае надо находить личный контакт со священником. Поэтому, наверное, в каких-то храмах будет жесткий подход (это правильно и понятно), а в каких-то - мягкий.

Например, в нашем храме в Юкках мы к каждому человеку применяем индивидуальный подход по мере его немощи, болезней. Но у меня храм вообще наполнен больными людьми, в том числе психически больными, поэтому я, будучи и врачом, понимая их состояние, имею возможность проявлять к ним крайнюю икономию. Ведь когда священник причащает больного в больнице, там никаких правил не требуется, особенно в реанимации, для умирающих людей. Поэтому надо многим батюшкам подумать об этом: все-таки подходить к людям как к больным, как к немощным. А когда человек окрепнет, тогда можно больше возлагать на него.

Но очень плохо, что иногда эти хорошие, благочестивые правила становятся непреодолимой стеной, которая загораживает человека от Бога. Эти правила должны помочь приблизиться к Богу, а тут такой забор строится, что человеку через него порой не перебраться. И люди не могут часто причащаться. К тому же иногда прямо в храме говорят: «Ты что - святой, чтобы часто причащаться?» Но нужно помнить, что все-таки причастие - это исцеление грешников, а не награда праведников. У нас иногда это стало превращаться в награду праведников. И вот именно Новый Завет - это религия причастия.

А Ветхий Завет - это религия закона. То есть все-таки Ветхий Завет все время пролезает в Новый Завет; какие-то языческие корни пролезают и в Ветхий Завет. И вот именно ветхозаветные подходы, когда правило становится выше Бога, мешают иногда человеку встретиться с Богом. Поэтому стучите, просите. Никодим Святогорец и Макарий Коринфский говорили: умоляйте священников, просите их, не уходите без причастия, и ваша пламенная молитва растопит самое жестокое сердце священника.

- Прошу Вас сказать нам несколько слов на оставшиеся дни Петрова поста.

Очень вас прошу, помните: главный грех для всех нас - осуждение. Относитесь друг к другу так, как если бы мы все жили в большом сумасшедшем доме, в котором очень много хороших людей, но у них как бы не совсем все в порядке с психикой. Именно доброжелательно относитесь. Помните, как в «Операции “Ы”»? «К людям относиться помягче, а на проблемы смотреть ширше». И относитесь к себе тоже как к не совсем здоровому человеку и с чувством юмора. Умение посмеяться над собой посрамляет бесов. Пока чувство юмора к самому себе, критическая самооценка будут у вас сохраняться и вы будете чувствовать себя недалеким, глупым человеком, с вами никогда не случится измененного состояния сознания. Потому что основной закон психиатрии говорит: «Дураки с ума не сходят». Вот почему Иван-дурак - любимый герой русских сказок. Чувствуйте себя дураком, и у вас никогда не съедет крыша. Иван-дурак ведь не был дураком. Помните, он в конце сказки становился царем. Поэтому с любовью относитесь к другим, причащайтесь как можно чаще, просите об этом своих священников, находите подходы к ним, находите храм, где вас будут причащать, и Господь все управит.

Ведущий Михаил Кудрявцев, дьякон

Записала Елена Кузоро

Выше уже было много сказано о способностях людей к духовному восприятию, и о том, что мы имеем внутренний, духовный слух. Христианам хорошо известно, что мысли, точно также как и образы, бывают от Бога, врага и от самого человека. Святые и простые христиане могут слышать Глас Божий и откровения от Него (тема «О таинственных действиях Божиих»). Вот несколько цитат об этом:
Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Достигшие (быть храмом живого Бога) суть таинники Божии, и состояние их есть то же, что состояние Апостолов, потому что и они во всем познают волю Божию, слыша как бы некий глас, и они, совершенно соединив чувства с Богом, тайно научаются от Него словам Его».
Лука Крымский (Дух, душа и тело): «Для святых пророков возможны были и непосредственное слышание слов Божиих и восприятие их сердцем. "И сказал мне: сын человеческий! все слова Мои, которые буду говорить тебе, прими сердцем твоим и выслушай ушами твоими" (Иезек. 3,10). "Сердце мое говорит от Тебя: "Ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи" (Пс.26,8). Пророк Иеремия повествует о своем призвании, как о прямом разговоре с ним Бога. Пророк Иезекииль, описав свое необыкновенное видение славы Божией, продолжает: "Увидев это, я пал на лице свое и слышал глас Глаголющего, debt consolidation pros and cons и Он сказал: "сын человеческий, стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою". И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил на ноги мои и я слышал Говорящего мне" (Иезек. 2, 2)».
Схиигум. Савва (Опыт построения истинного миросозерцания): «У души, очистившейся от страстей и привыкшей к непрестанной молитве, (внутренний) слух настолько утончен, что он постоянно воспринимает голос Бога».
Митр. Трифон Туркестанов (Акафист «Слава Богу за все», Икос 10): «… Обостри слух мой, дабы во все минуты жизни я слышал Твой таинственный голос и взывал к Тебе, вездесущему:… Слава Тебе за указание тайного голоса, слава Тебе за откровение во сне и наяву…».
Святые подвижники могли слышать и бесов.
Ефрем Сирин (Надгробные песнопения): «Слышал я однажды - смерть и сатана спорили между собою кто, кто из них имеет больше власти над человеком. Смерть указывала на свое могущество, с каким препобеждает всех. Сатана указывает на свою злокозненность, с какою вводит всех во грех».
В основном же мы, грешные, постоянно находимся в своих мыслях и слушаем мысли от врагов, зачастую даже не подозревая, что это мысли от них. Об этом подробно сказано в теме «О прелести», глава «Воздействие врага на мысленную силу человека». Но бывают случаи, когда человек отчетливо осознает, что эта мысль и «голос» происходит не от него, и именно это действие называется в науке слуховой галлюцинацией.
При рассмотрении острых слуховых галлюцинаций обратим особое внимание на содержание разговоров «голосов». Выше приводилась следующая цитата: «Содержание галлюцинаций является обсуждением или комментирование поведения больного, укоры за пьянство, обсуждение его семейных дел. Иногда голоса носят императивный (повелительный) характер, угрожают расправой, приказывают отдать деньги, броситься под трамвай, повеситься и пр. В ряде случаев голоса спорят между собой: одни обвиняют, другие оправдывают; одни угрожают, другие защищают; одни приказывают покончить собой, другие предостерегают от этого». Слышимые ссоры с защитой и обвинениями являются образом мытарств, когда бесы и ангелы спорят о душе. Об этом можно прочесть в повествованиях св. Феодоры о мытарствах.
Что касается повелительного характера, то так всегда действуют бесы, когда хотят довести душу до самоубийства.
Игнатий Брянчанинов: «Только один из грехов – самоубийство – не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособной для вечного блаженства».
Николай Сербский (Символы и сигналы, гл.12): «Чувство крайнего отчаяния, направляющее мысли человека к самоубийству, есть ясный сигнал, что злой дух - дух уныния - завладел душой этого человека».
Иногда бесы внушают человеку совершить убийство, при этом они могут становится видимыми, но зачастую они только внушают такие мысли.
Отечник (Игнатий Брянчанинов): «Сказывали о некоем брате, что он жил отшельником в пустыне и в течение многих лет был обольщаем демонами, думая, что это были ангелы. Иногда приходил к нему его отец по плоти. Однажды отец, отправляясь к сыну, взял с собой топор с намерением не обратном пути нарубить себе дров. Один из демонов, предупреждая пришествие отца, явился к сыну и сказал ему: «Вот, диавол идет к тебе в подобии твоего отца с целью убить тебя, у него и топор с собой. Ты предупреди его, вырви топор и убей». Отец пришел, по обычаю, а сын, схватив топор, нанес ему удар и убил его. Тогда немедленно напал нечистый дух на этого отшельника и удавил его».
Нравственное Богословие (грехи против 6-ой заповеди, грех - убиение кого или только покушение на чью-либо жизнь во временном беспамятстве): «Горячечный бред, просонки (как бы опьянение от сна), бодрствование во время сна (снисхождение, лунатизм), расстройство душевных способностей от продолжительной бессонницы, потеря всякого сознания в нетрезвом виде: все это при особенном насилии врага-дьявола приводит некоторых к человекоубийству, которое отличается еще особенными жестокостями. Положим, нельзя вменять человеку в вину его болезненное и совершенно бессознательное состояние, в котором он совершает страшный грех; например, и в здравом сне уничтожается вменяемость (спящий не отвечает за вред, который произошел кругом его); а тем более не может иметь вменения сон болезненный. Однако же часто бывают виновны те причины, которые постепенно расположили человека к бессознательному состоянию: а пьянство в этом случае и совсем не признается причиною, которая бы уничтожала вменяемость. Да; в состояние временного беспамятства человек приходит более от своих же грехов и пороков. Притом, и в это время (как и в сновидении) он большею частью отрыгает тем, что в здравом состоянии его занимало (богомольный например, и в горячке шепчет больше молитвы, а разбойник бредит убийствами)...-Христианин же имеет от Бога ангела-хранителя, который в минуты бессознательного преступления его не отступил бы от него, если б он раньше, не удалил от себя этого доброго духа своими богопротивными делами.-Все это и приводит к тому заключению, что в беспамятстве совершивший человекоубийство или покушавшийся на такое преступление, когда придет в память и сознание, должен принести глубокое сокрушение пред Богом.-Ты, христианин, моли Бога прежде о том, чтоб не быть yearly free credit report тебе в каком-либо расстройстве душевных способностей, а затем-чтоб ангел-хранитель не отступал от тебя и в минуты постигшего беспамятства!».
Слышание вражьего голоса хорошо известно тем, христианам, которые подвергались вражьим нападениям хульными помыслами.
Иоанн Лествичник (Лествица, гл.23): «Часто во время Божественной литургии, и в самый страшный час совершения Таин, сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую святую Жертву. Отсюда явно открывается, что сии нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался».
(О них также можно прочесть в теме «О прелести»)
Также отметим, что в отечниках изложено много примеров того, что делают демоны невидимо для человека. Это могут быть не только крики и шептания, но и другие действия.
Жизнь пустынных отцов: «Однажды демоны сказали святому Макарию Египетскому, что без них не обходится ни одно собрание иноков. Поди-ка, посмотри на наши дела… Да запретит тебе Господь, демон нечистый! - воскликнул Макарий. И, приступив к молитве, он стал просить Господа открыть ему, есть ли сколько-нибудь правды в словах диавола. Придя на торжество всенощного бдения, просил Господа о том же. И вот видит… Рассеявшиеся по церкви эфиопы, подпрыгивая к каждому иноку, точно заигрывали (во время чтения псалмов). Кому двумя пальцами закроют глаза, и тот начинал дремать; другому вложат палец в рот, и тот зевает… Кончилось чтение, и братия поверглись для молитвы пред Богом, тут пред одним промелькнул вдруг образ женщины, пред всеми вообще - то одно, то другое… И лишь только злые духи представят что-нибудь, как актеры в театре, это и войдет в сердце молящегося и породит помышления… Но loans el paso tx no credit check бывало и так: вот подбежали злые духи с каким-нибудь обманом - вдруг стремглав отскакивали, точно гонимые какой-то силою, и не осмеливались более ни остановиться, ни мимо пройти около таковых. Зато к другим, более слабым братиям они вскакивали на шею, и на спину: видно, те невнимательно молились. Видя это, св. Макарий вздохнул и пролил слезы. После окончания молитв он призвал каждого брата порознь, и оказалось, что каждый думал о том, что видел старец».

О гипнагогических галлюцинациях и учения святых отцов по этому поводу

Заканчивая разговор о зрительных и слуховых галлюцинациях, скажем о том, что наряду с тем, что сказано выше о галлюцинациях, существуют и еще один вид галлюцинаций – гипнагогический. Кратко рассмотрим его суть.
Учебник по психиатрии: «Гипнагогические галлюцинации - зрительные обманы восприятия, появляющиеся обычно вечером перед засыпанием, при закрытых глазах (их название происходит от греч. hypnos - сон), что делает их более родственными псевдогаллюцинациям, чем истинным галлюцинациям (нет связи с реальной обстановкой). Эти галлюцинации могут быть единичными, множественными, сценоподобными, иногда калейдоскопическими («у меня в глазах какой-то калейдоскоп», «у меня теперь собственный телевизор»). Больной видит какие-то рожи, гримасничающие, показывающие ему язык, подмигивающие, чудовищ, причудливые растения. Значительно реже такое галлюцинирование может возникать во время другого переходного состояния - при пробуждении. Подобные галлюцинации, также возникающие при закрытых глазах, носят название гипнопомпических. Оба этих вида галлюцинации нередко бывают одними из первых предвестников белой горячки или какого-то другого интоксикационного психоза».
Учебник по клинической психологии: «Гипнагогические галлюцинации, которые наряду с галлюцинациями воображения и псевдогаллюцинациями относят к незавершенным, также встречаются у детей чаще, чем истинные галлюцинации. Под гипнагогическими галлюцинациями понимают спонтанно возникающие при засыпании преимущественно зрительные образы, которые проецируются в темное поле зрения закрытых глаз или во внешнее неосвещенное пространство при открытых глазах. Их содержание может воспроизводить отдельные впечатления и образы, воспринятые ребенком в течение дня. Подобные галлюцинации нередко наблюдаются у здоровых, особенно впечатлительных детей, детей с ярко выраженным эйдетизмом. Патологические гипнагогические галлюцинации не связаны с образами повседневных впечатлений, необычны, нередко фантастичны и сопровождаются аффектом страха».
Учебник по психиатрии: «У детей и подростков могут быть и псевдогаллюцинации, причем нередко в виде гипнагогических. Последние возникают чаще всего на фоне болезни, особенно протекающей с помрачением сознания в виде онейроида (шизофрении, инфекции, в том числе интракраниальные; интоксикации). Девочка 3 лет, уже уложенная в постель, внезапно вскакивала и начинала бить себя кулачками по голове, плакать и кричать «Опять эти страшные дядьки в голове, никак не могу прогнать их». Псевдогаллюцинации в виде гипнагогических (перед сном при засыпании) могут возникать у детей и подростков и без какого-либо психоза, но при наличии таких черт, как эмоциональная лабильность, впечатлительность, повышенная внушаемость».
Учебник по нейрофизиологии: «В период засыпания психическая активность весьма многообразна. Часто возникают так называемые гипнагогические галлюцинации. Галлюцинации этого типа похожи на серию слайдов или картин. В отличие от них сновидения скорее похожи на фильмы. Отмечается, что гипнагогические галлюцинации возникают только при исчезновении из ЭЭГ доминирующего ритма бодрствования (ЭЭГ- медленные волны и отдельные вспышки альфа-ритма)».
Т.к. выше говорилось, что галлюцинации могут происходить во время засыпания или перед пробуждением, поэтому считаем необходимым поговорить о сне и состоянии дремоты.
Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): «Сновидения суть самовольные движения воображения во сне тела с отсутствием самосознания и самодеятельности воли. В ходе сновидений различают три степени: «бред» - при дремании, собственно «сновидение», или сонное мечтание, при совершенном сне тела, и «сон сокровенный», непомнимый, при мертвом сне тела. В производстве их владычествует сердечная жизнь с образами. Когда власть души над собою теряется, тогда образы воображения, как из заклепов каких вырвавшись, наполняют всю область души. Здесь образы разных времен и места, настоящие и прошедшие, худые и добрые, смешиваются и сочетаются по законам, которых познать нет возможности. Личность самого сновидца теряется: он вставляется в представляемые воображением драмы как лицо стороннее и подвергается странным превращениям: то радуется, то страждет, то повышается, то посрамляется и проч. Так как душа теряет самодеятельность во сне, то еще сильнейшему подвергается влиянию другого мира, нежели в яви, и добрая - влиянию доброго, худая - злого. …Между сими сновидениями различают три рода. Одни - «беспорядочные», о которых пишет Сирах: «как обнимающий тень или гонящийся за ветром, так верящий сновидениям» (Сир. 34:2). Другие - «вразумительные», кои в человеке, начинающем приходить в сознание, влагаются Богом или Ангелом Хранителем. О них Иов говорит, что во время сна и в ночных видениях, когда объемлет человека сон, когда он спит на постели, Бог открывает ухо его и, научив его, запечатлевает для того, чтобы отвести человека от дела худого, чтобы удалить от него гордость и чтобы удержать душу его от могилы (Иов. 33: 15, 16, 17). Третьи, наконец, бывают особенные сны large payday loans - «Божественные, пророческие». О них говорит Сам Бог: «если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним» (Чис.12:6). Сновидения бывают таковы, каково сердце. Их можно большей частью считать свидетелями о нравственном нашем состоянии, которое в бодрственном состоянии не всегда видится. У человека беспечного, преданного страстям, они всегда нечисты, страстны: душа там бывает игралищем греха. У человека, обратившегося и ревнующего об очищении сердца, они бывают то хороши, то худы, смотря по тому, что возьмет перевес, а иногда - каким заснет. Он же подвергается здесь частым нападениям бесов, которые иногда сильно соблазняют малоопытных, как замечает святой Лествичник».
Игнатий Брянчанинов (т.5, гл.46): «Нам надо знать и знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатью, мы неспособны видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов. Как во время состояния бодрости постоянно и непрестанно возникают в нас помыслы и мечтания из падшего естества или приносятся демонами, так и во время сна мы видим только мечты по действию падшего естества и по действию демонов».
Евфимий Зигабен (Толковая Псалтырь, пс.118, ст. 147, сноска): «Безвременное (полночь) особенно сопровождается самыми сильными нападениями со стороны мысленных врагов: потому что самая темнота способствует всякому гнусному и скверному и неприличному действию…».
Как было сказано выше, перед глубоким сном возникает состояние дремоты. У многих людей именно в дремотном состоянии были различные откровения (об этом можно прочесть в Житиях Святых). А вот примеры, как это происходило с обычными людьми:
Троицкие листки с Луга Духовного: «Приснопамятный архиеп. Вологодский Никон (+1919) вспоминал о своей родной матери, причем отличал замечательную подробность, относившуюся к обстоятельствам его рождения. "Моя мать, - говорил он, - при разрешении от бремени мной долго мучилась и была близка к смерти. В эти тяжкие минуты своего мучения она стала горячо молиться святителю Николаю, прося его святой помощи. Среди молитвы она на мгновение забылась тонкой дремотой и видит: из иконы Святителя Николая, находившейся в угловом кивоте, вышел живой Святитель Николай. Он, подойдя к страждущей, кротко сказал: "Успокойся! По Божьему соизволению ты сию минуту легко разрешишься от бремени мальчиком. Назови его моим именем Николай", - и стал невидим. Мать моя после того тотчас разрешилась от бремени мною и просила назвать меня при крещении Николаем».
Троицкие листки с Луга Духовного: «В день открытия мощей преп. Серафима Саровского, - передает о себе о. архим-т Кронид, - я, придя от ранней литургии и в скорби от обуреваемых помыслов, забылся в полудремоте и дальше даже не могу дать себе отчета в полусне это было или наяву, только вижу от входной двери моей кельи 1000 dollar loans fast подходит ко мне преп. Серафим. Я упал пред ним на колени и в плаче и рыдании стал просить его, говоря: "Помоги мне, Угодник Божий, в муках от помыслов". И слышу в ответ его ласковый, отеческий голос: "Веруй, несомненно в Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир спасти страждущих. Читай св. Евангелие ежедневно, будь кроток и смирен и обрящешь покой душе своей". Придя в себя после этих слов утешения; я увидел себя сидящим на диване и ощутил внутри себя великую радость. После этого явления не скажу, чтобы помыслы исчезли, но я стал крепче в борьбе с ними и смущался от них не так сильно как прежде».
Заметим, что в христианских учениях душою, пребывающей в дремоте, считается душа, живущая в грехах, в нерадении и беспечности о своем спасении, а также в унынии.
Григорий Нисский (Изъяснение Песни Песней, бесед.11): «(необходимо) всегда бодрствовать разумом, как бы обольстительницу какую душе и наветницу истины, отгоняя от очей дремоту, разумею ту дремоту и тот сон, которыми в погружающихся в житейское обольщение образуются эти мечтательные представления: начальство, богатство, господство, кичливость, очаровательность удовольствий, славолюбие, пристрастие к наслаждениям, честолюбие…»
Феофан Затворник (Толкование на 118 псалом, ст. 28): «…когда душа дремлет, грех не спит, но, подкрадываясь, покушается увлечь ее и привлечь к себе. «Начало сна, говорит он, есть дремание, а начало падения - разленение и расслабление души унынием. Как дремлющий влечется ко сну, так нравственно расслабевший - к греху».
Исходя из всего вышесказанного, вполне естественно, что у алкоголиков нарушен сон, истощен организм, и в дремотных состояниях у них могут быть галлюцинации, или видения и слышания бесов.

О страхе во время алкогольных психозов в учении святых отцов

Вопрос о страхах необходимо рассматривать с трех точек зрения: первая – страх грешника (о нем будет сказано в разделе «О скрытых духовных причинах пьянства»), вторая – страх при абстиненции (т.е. при воздержании от употребления спиртных напитков) и третья – страх при галлюцинациях.
Рассмотрим второй страх. Выше говорилось, что в основном психозы происходят тогда, когда человек находится в воздержании приема алкоголя. Напомним, что происходит с человеком в эмоциональном плане: «Предвестники делирия (продделириозное состояние) длятся несколько часов. Обычно к вечеру тревожно-тоскливое настроение, свойственное абстиненции, сменяется аффективной лабильностью: угнетение чередуется с эйфорией, тревога - с апатией. Взбудораженность, непоседливость, говорливость сочетаются с наплывом ярко представляемых красочных воспоминаний. Появляются иллюзии: висящая одежда принимается за человека, в узорах и пятнах видятся чьи-то лица… Затем наступает полная бессонница. Нарастают беспокойство, тревога и страх. Появляется главный симптом делирия - яркие зрительные галлюцинации».
Такие эмоциональные состояния с внушением мыслей о выпивке происходят от бесов для того, чтобы не дать человеку опомниться от страсти пьянства.
Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Но есть нечто и непосредственно исходящее от сатаны. От него некоторая неопределенная робость и боязнь, мятущая душу грешника во всякое время, а тем более тогда, когда задумает он о добре. Это почти то же, что господин грозит слуге, когда тот начинает что-либо делать не по его воле и планам».
Испытывая такое бесовское действие, душа желает избавиться от этих ощущений, и прибегает к хорошо известному ей способу – принять алкоголь и «расслабиться». И этого и надо было врагу рода человеческого.
Что касается страха непосредственно при галлюцинациях, то ранее приводилась цитата о том, что галлюцинации (в частности «псевдо») отличаются от представлений, производимых душой тем, что они не зависят от воли человека, навязчивы, насильственны и имеют законченность и оформленность образов. Это наблюдение соответствует учению о том, что духовные силы влияют на человека независимо от его воли и это вызывает у человека сильный страх. Вот как об этом говорят святые:
Игнатий Брянчанинов (Совещание души с умом): «Волнуется кровь, разгорячается воображение от какого-то действия, мне чуждого, враждебного, и вижу предстоящие мне соблазнительные образы, влекущие к мечтанию греха, к услаждению губительным соблазном. Не имею сил бежать от соблазнительных образов: невольно, насильно приковываются к ним мои болезненные очи».
Вообще вызывать страх у человека для врага является своеобразной забавой.
Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.2): «Враг наш диавол радуется, когда смущается душа и сердце бывает в тревоге. Почему всячески ухищряется он возмущать души наши».
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.28): «Демоны же, не имея никакой силы, как бы забавляются на зрелище, меняя личины и стращая детей множеством привидений и призраков»
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.37): «…демоны, когда видят людей в боязни, тем паче умножают призраки, чтобы привести их в больший ужас, и наступая, уже ругаются, говоря: «пав, поклонишься мне» (Мф.4, 9)».
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.36): «…нашествие и видение духов злых бывает возмутительно, с шумом, гласами и воплями, подобно буйному движению худо воспитанных молодых людей или разбойников. От сего в душе немедленно происходят боязнь, смятение, беспорядок помыслов, грусть, ненависть к подвижникам, уныние, печаль, воспоминание о сродниках, страх смертный, и, наконец - худое пожелание, нерадение о добродетели, нравственное расстройство».
Итак, при психозах, возникающих при алкоголизме, а именно делирии и галлюцинозе, происходят явления, которые являются плодом греха, что и позволяет вражьим духам действовать открыто перед грешником. Те же болезненные процессы, которые происходят в организме человека, также являются плодом греха.

Святые отцы о душе человеческой

Святые отцы и Учители Церкви восторженно говорят о человеческой душе, в прекрасных выражениях описывают величие и необыкновенную ее красоту.

Святитель Григорий Богослов:

Душа - существо умносозерцаемое, вечно пребывающее, образ и дыхание Всемогущего Бога, частица Божества, (конечно, не в собственном значении этого слова), струя невидимого Божества и бесконечного света, Божественный и неугасимый свет, заключенный в теле, как в пещере.

Душа - природа оживляющая и движущая; с душой сродственны разум и ум.

Преподобный Макарий Великий:

Душа - это умное, исполненное всякой красоты и поистине чудное творение Божие. Душа есть весьма утонченное тело. Тварь особого рода.

(Он называет ее телом исключительно для того, чтобы показать ее отличие от Бога, в сравнении с Которым она является как бы более грубого естества).

Душа - дело великое и чудное. При создании ее Бог создал ее такою, что в естество ее не было вложено порока.

Это творение умное, величественное, дивное - образ и подобие Божие, имеющее беспримерное близкое родство с Богом, без малейшего, впрочем, общения между их существами (Бог имеет общение с душами достойными, но только не существенно, а благодатно),- наделенное всеми совершенствами, свойственными духу, и, по чрезвычайной тонкости своей, удободвижное, быстролетное, неуловимое.

Святитель Иоанн Златоуст:

Душа - есть естество разумное и духовное, быстродвижное, непрестанно находящееся в деятельности, дражайшее всего мира, беспримерной и неописанной красоты, сущность, имеющая сродство с небесным,- отнюдь, впрочем, не Божественного естества, но сродная небесным и бесплотным существам.

Душа человека так благолепна, что несравнима ни с какой природной красотой. Если было бы возможно телесными очами видеть красоту души, то никакие красоты земные не могли бы сравниться с нею. Но ее можно видеть только душевными, просветленными очами.

Преподобный Ефрем Сирин:

Душа наша есть прекраснейшее и преимущественно пред всеми творениями, любимейшее Богом творение, запечатленное тайною благодати и премудрости Его.

Преподобный Иоанн Лествичник:

Целый мир неравноценен душе; мир преходит, а душа нетленна и пребудет нетленною.

Святитель Кирилл, архиепископ Иерусалимский:

Душа - превосходное дело Божие, созданное по образу Сотворившего. Она бессмертна, Она существо живое, разумное и нетленное. Душа свободна и имеет власть делать что хочет.

Святитель Филарет, митрополит Московский:

Душа - невидимая тонкая сила; существо духовное и бессмертное.

Но образ Божий в человеческой душе проявляется не столько в этих двух ее качествах (духовности и бессмертии), но в ее силах и способностях. А именно: уме, даре слова, свободе, памяти и разуме. Слово - орган ума, и в нем должен отражаться образ Божий.

Начало Слова на небесах, превыше небес, в вечности, в Боге (Ин. 1, 1). И достоинство слова Божественно - "Бог бе Слово". Сын Божий для выражения своих Божественных свойств не нашел в языке человеческом лучшего наименования, как наименование Слово: "Нарицается имя Его Слово Божие" (Откр. 19, 13).

Слово имеет вседетельную (всесоделывающую) силу: "Вся Тем быша" (Ин. 1, 3).

И в слове человека должен быть некий образ Слова Божия и сила Его. И действительно, слово поставило человека на лестнице творения выше всего земного, - оно соединило людей в общества, создало города и царства; в слове живет и движется знание, мудрость, закон; словом образуется и распространяется добродетель; слово в молитве восходит к Богу, беседует с Ним.

Свобода - есть способность разумно избирать полезное и нужное дело; это деятельная способность человека не порабощаться греху и избирать лучшее при свете истины Божией.

(В этом видится образ Божий в душе человека).

Преподобный Иоанн Дамаскин:

Душа - сущность свободная, одаренная способностью желать и действовать, изменяемая в воле, имеющая ум, не как что-либо отличное от нее, но как чистейшую часть самой себя. Ибо, что глаз в теле, то ум в душе.

Душа соединена со всем телом и объемлет его, как огонь железо.

Душа - сущность живая, простая, бестелесная, телесными очами по своей природе невидимая, бессмертная, словесно-разумная, безвидная, действующая посредством органического тела и сообщающая ему жизнь и возрастание, чувство и силу рождения.

Душа - есть дух умный, всегда движущийся, к доброй или злой воле удобный.

Блаженный Августин:

Душа - естество созданное, невидимое, разумное, бестелесное, бессмертное, богоподобнейшее, образ имущее Создателя своего.

Он же говорит, что образ Божий в человеке являет именно душа (Человек создан по образу владычества, господства и самовластия).

Священномученик Ириней Лионский:

Душа создана Богом и имеет вид, свойственный своей природе, отличается от существа Ангельского. Вид свой она получила от теснейшего своего общения с телом.

Вид души - это отображение внутреннего человека, и потому он различен у разных людей.

Святитель Андрей, архиепископ Критский - определяет душу как ум, зрящий Бога.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский:

Душа наша есть, так сказать, отражение лица Божия; чем яснее, больше это отражение, тем она светлее, покойнее; чем меньше - тем темнее, беспокойнее. А как душа наша - сердце наше,- то надобно, чтобы в нем отражалась через чувства, через благодарность всякая истина Божия, а отражения лжи вовсе не было.

Душа - часть мира духовного. Бог отражается в благочестивой душе, как солнце в капле воды; чем чище эта капля, тем лучше, яснее отражение, чем мутнее - тем тусклее, так что в состоянии крайней нечистоты, черноты души, отражение (Божие) прекращается, и душа остается в состоянии духовного мрака, в состоянии бесчувственности.

Душа наша проста, как мысль, и быстра, как молния.

Душа благочестивого человека - это преблагая духовная сокровищница.

Душа наша потому называется душою, что она дышит Духом Божиим, то есть она так называется от Духа Животворящего.

Святитель Феофан Затворник:

Душа есть действительная, живая сила, хотя и умная, чисто духовная.

Своею, так сказать, физическою стороною она устрояет тело, оживляет его, движет и действует через него, а другою стороною, высшею, в то же время сознает себя, свободно действует, созерцает пренебесное, размышляет о земном и стремится к Божественному и вечному.

Из книги Священный вертеп автора Таксиль Лео

СВЯТЫЕ ОТЦЫ И КУРТИЗАНКИ. Наконец Сергий достиг своей высшей цели. Поначалу он вознаградил себя за столь длительное ожидание тем, что отменил все указы Иоанна девятого и трех предшествующих ему пап, провозгласив, что четверка узурпаторов не имела никакого права занимать

Из книги Рай и Ад автора Влахос Митрополит Иерофей

СВЯТЫЕ ОТЦЫ О РАЕ И АДЕ Рассмотреть учение о рае и аде, как оно изложено у святых отцов, есть наиважнейшая задача. Святые отцы являются подлинными учителями Церкви, носителями незамутненного Предания. Потому Священное Писание не может быть правильно истолковано вне их

Из книги История и теория религий автора Панкин С Ф

Из книги Нервность: ее духовные причины и проявления автора Авдеев Дмитрий Александрович

Из книги Великие учителя церкви автора Скурат Константин Ефимович

Из книги Размышления о бессмертной душе автора Иоанн (Крестьянкин) Архимандрит

Восточные святые отцы

Из книги Главные молитвы на всякую потребу. По учению святых угодников Божиих. Как и в каких случаях молиться автора Глаголева Ольга

Западные святые отцы

Из книги Таинство смерти автора Василиадис Николаос

О природе греха в душе человеческой Мы видели (из всего сказанного), что душа наша - это прекрасное творение Божие.Но такая ли она в действительности у нас?!Почему так часто приходится обращаться к ней со словами: "Востани, что спиши?" И когда говорится: "Востани спяй и

Из книги Том V. Книга 1. Нравственно-аскетические творения автора Студит Феодор

Святые отцы о молитве Великий (путь) покаяния ты имеешь в милостыне, которая может освободить из уз греховных, но есть для тебя и другой путь покаяния, также весьма удобный, чрез который можешь освободиться от грехов. Молись каждый час, не изнемогай в молитве и неленостно

Из книги Введение в православную аскетику автора Дергалев Сергий

КАК УТЕШАЮТ НАС СВЯТЫЕ ОТЦЫ Смерть наших близких Смерть, событие исключительное по своему воздействию, с давних пор вызывала в людях скорбь и страдание. Вера же Христова, которая окружает человека особой любовью, всегда чтила эти чувства. Еще со времен Ветхого Завета

Из книги Патрология. Период посленикейский (IV в.- первая половина V в.) автора Скурат Константин Ефимович

Какими были святые отцы Ибо они, соблюдая совершенную строгость во всем, даже до случайного слова, являлись постоянно серьезными, мягкими, светлыми, чистосердечными, твердыми, незлобивыми, кроткими, мирными, избегали распрей, не были плотолюбцами, не любили украшений,

Из книги Душеполезные поучения автора Оптинский Макарий

Святые отцы Для этого, чада, поминайте дни древния (Пс. 142:5), а также наших отцов и не устраивайте своей жизни по образу тех, кои ныне живут в нерадении. Какова же была жизнь отцов? Вы читали и слышали, что у них вся любовь направлена была к Богу, дух, просвещаясь устремленными

Из книги автора

Святые Отцы о покаянии Певцом покаяния является прп. Иоанн Лествичник: «Покаяние есть возобновление крещения. Покаяние есть завет с Богом об исправлении жизни. Покаяние есть купля смирения. Покаяние есть всегдашнее отвержение телесного утешения. Покаяние есть помысел

Из книги автора

А. ВОСТОЧНЫЕ СВЯТЫЕ ОТЦЫ

Из книги автора

Б. ЗАПАДНЫЕ СВЯТЫЕ ОТЦЫ Святоотеческое богословие Запада в четвертом столетии стояло на менее высоком уровне, чем на Востоке. Однако изучение западных святых отцов данного периода важно, ибо, во-первых, это было время, когда обе половины христианского мира сохраняли

Из книги автора

СВЯТЫЕ ОТЦЫ …Обещал письменно изложить вам о сем немаловажном предмете<молитвенном правиле>рассуждение, не от своего разума или делания, - не могу ничем похвалиться, в лености бо и в нерадении скончаваю дни мои, но от учения и рассуждения святых и богомудрьгх отец,

Вопрос довольно простой: есть ли у человека с точки зрения Православия подсознание? Я пока считаю, что подсознание это то, что приобретено неосознанно во время жизни, а душа дана Богом. Тогда имеют право на существование психологи и психианалитики, ведь они лечат не душу, а неправильные жизненные установки, какую-нибудь зациклинность.

Отвечает иеромонах Иов (Гумеров):

Христианской антропологии не противоречит мысль о существовании в человеке особой области, которая включает неосознанные представления, скрытые мысли и чувства, забытые образы. Простым подтверждением этому является активность во время сна. «Сновидение есть движение ума при неподвижности тела», – пишет преподобный Иоанн Лествичник (Лествица. 3:25). Еще Аристотель советовал художникам и философам руководствоваться сновидениями. Более определенно это сформулировал Г.В. Лейбниц, утверждавший, что человек во сне изобретает то, что наяву потребовало бы многих размышлений. Существует немало примеров, подтверждающих эту мысль. Достаточно вспомнить некоторые открытия: закон индукции Карла Гаусса, периодическую таблицу Д.И.Менделеева, планетарную модель атома Нильса Бора.

Для православного богословского учения неприемлемой является не идея подсознательного, а разработка ее в различных психоаналитических концепциях. Построения З.Фрейда весьма примитивны. Личность имеет трехчленную структуру: Сознание – Предсознательное – Бессознательное (1905г.). Позже в 20-е годы он видоизменил схему: Я – Оно – Сверх Я. Почти все психические процессы понимаются как проявление основополагающей психической энергии либидо (лат. libido – влечение, желание, страсть, стремление), которое для него является синонимом сексуального влечения. Психика человека трактуется как сфера господства бессознательных влечений к сексуальному удовольствию. Влечения эти, маскируясь, проникают в сознание, постоянно угрожая единству "Я". Социальную деятельность и культурное творчество он рассматривал как сублимацию, т.е. преобразование и переключение энергии сексуальных влечений. Сознание рассматривается как цензура. Все запретное вытесняется в область подсознания. С.Л.Франк довольно точно называет построения З.Фрейда сексуальным материализмом, подобно тому, как учение К.Маркса является экономическим материализмом. «Многие "образованные" люди воспринимают это наименование как оскорбление; они отомстили за него, бросив психоанализу упрек в "пансексуализме". Кто считает сексуальность чем-то постыдным и унизительным для человеческой природы, тому вольно пользоваться более благозвучными выражениями эрос и эротика. Я сам мог бы поступить таким же образом и этим самым избавился бы от многих возражений; но я не сделал этого, потому что не хотел уступать малодушию. Неизвестно, к чему это привело бы; сначала уступают на словах, а потом мало-помалу и на деле. Я не нахожу никакой заслуги в том, чтобы стыдиться сексуальности; греческое слово эрос, которое должно смягчить позор, является, в конце концов, не чем иным, как переводом слова "любовь", и, наконец, кто может выжидать, тому нет нужды делать уступки. Итак, мы попытаемся предположить, что любовные отношения (индифферентно говоря: эмоциональные привязанности), составляют сущность массовой души» (З.Фрейд. "Массовая психология и анализ человеческого "Я"). Можно ли говорить о каком-то серьезном лечении психики методикой, в основании которой лежит столь примитивное понимание человека?

К.Юнг в своем учении о подсознательном преодолевает грубое сведение человеческой природы к физиологическому началу. Центральным концептуальным понятием у него является коллективное бессознательное . «Бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что было пережито человечеством, вплоть до самых его темных начал. Но не мертвым осадком, не брошенным полем развалин, а живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потом и более действительным образом определяет индивидуальную жизнь» (К.Юнг. Структура души). К.Юнг был человеком, полностью отпавшим от великой христианской традиции. Он не говорит ни о трансцедентности Бога, ни о действительном духовном мире, ни о реальном религиозном опыте. Для него объективным в религии были лишь образы глубин бессознательного. При таком сведении религии к архетипическим символам и образам невозможна действенная терапия. Если человек совершил серьезный грех, и он его подсознательно угнетает (по причине духовной неопытности он его не осознает), то задача священника помочь увидеть причину его внутреннего болезненного состояния, чтобы он мог принести покаяние в таинстве исповеди и уврачевать душу.

Уныние и болезненное душевное состояние многих людей порождены конфликтом между неверием на уровне сознания и бессознательной потребностью духовной жизни, которая неистребима в человеке, имеющем образ Божий. Никакая работа с образами и символами не поможет. Только преодоление конфликта между неудовлетворенной фундаментальной потребностью души и реальным образом жизни может помочь человеку избавиться от источника болезни.

Христианская антропология не только не отрицает подсознательное, но определенно говорит о темных глубинах падшего человеческого естества. «О истина, свет моего сердца, пусть не говорит со мной темнота моя! Я скатился в нее, и меня обволокло тьмой, но и там, даже там я так любил Тебя. Я скитался и вспомнил Тебя» (Блаж. Августин. Исповедь. Кн.12. X). Вся духовная жизнь христианина направлена на то, чтобы не только осветилось сознание, но и очистилось и преобразилось сердце.

Советуем почитать

• Сера полезные свойства для человека
• Функциональные ряды и их сходимость: равномерная и неравномерная
• Линейные корабли 17 18 века
• Движение грудной. Наталья Королёва. Грудная клетка и дыхание. Особенности строения и возрастные изменения